— Цири, — проворчал ведьмак. — Он — князь, ты — княжна. Князья и княжны женятся именно так, а не иначе. Таков обычай.
— Ты говоришь, как все они. Думаешь, если я маленькая, то мне можно наврать?
— Я не вру.
— Врешь.
Геральт замолчал. Браэнн, шедшая впереди, оглянулась, удивленная, вероятно, тишиной. Пожав плечами, пошла дальше.
— Куда мы идем? — угрюмо спросила Цири. — Я желаю знать!
Геральт молчал.
— Отвечай, когда тебя спрашивают! — проговорила она грозно, подтвердив приказ громким хлюпаньем забитого вконец носа. — Ты знаешь, кто… кто на тебе сидит?
Он не отреагировал.
— Отвечай, не то укушу за ухо! — крикнула она.
Ведьмаку это надоело. Он стащил девчонку с закорков и поставил на землю.
— Слушай, ты, сопливка, — сказал он резко, расстегивая пряжку ремня. — Сейчас я положу тебя на колено, стяну трусики и всыплю по попке ремнем. Никто меня не удержит, потому что здесь не королевский двор, а я тебе не придворный и не слуга. Сразу пожалеешь, что не осталась в Настроге. Поймешь, что лучше быть княжной, нежели потерявшейся в лесу соплячкой. Потому что княжна — ты права — может вести себя несносно. И даже тогда княжну никто не посмеет отстегать по попке ремнем, разве что князь. Лично.
Цири скорчилась и несколько раз шмыгнула носом. Браэнн, опершись о дерево, равнодушно глядела на них.
— Ну как? — спросил ведьмак, накручивая ремень на руку. — Будешь вести себя прилично и достойно? Если нет, приступаем к порке ее королевского высочества. Ну? Да или нет?
Девочка захлюпала и зашмыгала носом, потом поспешно кивнула несколько раз.
— Будешь себя вести прилично, княжна?
— Буду, — буркнула она.
— Скоро стемнеет, — проговорила дриада. — Пошли, Гвинблейдд.
Лес поредел. Они шли через песчанистые молодняки, через вересковые заросли, через затянутые мглой луга, на которых паслись стада оленей. Становилось все холодней.
— Благородный господин… — проговорила Цири после очень долгого молчания.
— Меня зовут Геральт. В чем дело?
— Я ужасненько хочу есть.
— Сейчас остановимся. Скоро стемнеет.
— Я не выдержу, — захныкала она. — Я не ела с…
— Не канючь. — Он полез в мешок, вытащил кусок солонины, небольшой кружок сыра и два яблока. — Получай.
— Что это такое, то, желтое?
— Солонина.
— Я это есть не стану, — буркнула она.
— Ну и прекрасно, — сказал он невнятно, засовывая солонину в рот. — Съешь сыр. И яблоко. Одно.
— Почему одно?
— Не крутись. Съешь оба.
— Геральт?
— Э?
— Благодарю.
— Не за что. Ешь на здоровье.
— Я не… Я не за это. За это тоже, но… Ты спас меня от той тысяченожки… Бррр… Я чуть было не умерла со страху…
— Чуть не умерла, — серьезно подтвердил он и при этом подумал: «Чуть не умерла исключительно болезненным и мерзостным образом». — А благодарить ты должна Браэнн.
— Кто она?
— Дриада.
— Духобаба?
— Да.
— Так она нас… Они похищают детей?! Она нас похитила? Э–э–э, ты же не ребенок. А почему она так странно разговаривает?
— Говорит как говорит. Разве это важно? Важно, как она стреляет. Не забудь ее поблагодарить, когда остановимся.
— Не забуду, — она засопела.
— Не вертись, княжна, будущая княгиня Вердэна.
— Не буду я, — буркнула она, — никакой княгиней.
— Хорошо, хорошо. Не будешь княгиней. Станешь хомячком и будешь жить в норке.
— Неправда! Ничего ты не знаешь!
— Не пищи мне в ухо. И не забывай о ремне!
— Я не буду княгиней. Я буду…
— Ну? Кем?
— Секрет.
— Ах вот оно что. Секрет. Прелестно. — Он поднял голову. — Что случилось, Браэнн?
Дриада остановилась, пожала плечами, поглядела на небо.
— Я устала, — сказала она мягко. — И ты, наверно, устал тащить ее, Гвинблейдд. Тут остановимся. Сейчас стемнеет.
3
— Цири?
— У? — Она потянула носом, шелестя веточками, на которых лежала.
— Не холодно?
— Нет, — вздохнула она. — Сегодня тепло. Вот вчера… Вчера я ужасненько замерзла, ой–ёй.
— Чудно, — заметила Браэнн, расслабляя ремешки длинных мягких сапожков. — Такая малышка, а так далеко в лес зашла. И мимо дозорных прошла, и через мочагу прошла, и через чащобу. Крепкая, здоровая и храбрая. Она взаправду годится… Годится нам.
Геральт быстро взглянул на дриаду, на ее блестящие в полумраке глаза. Браэнн оперлась спиной о дерево, сняла повязку, рассыпала волосы движением головы.
— Она вошла в Брокилон, — проговорила тихо, упреждая комментарии Геральта. — Она наша, Гвинблейдд. Мы идем в Duen Canell.
— Госпожа Эитнэ решит, — кисло улыбнулся ведьмак, понимая в то же время, что Браэнн права.
«Обидно, — подумал он, глядя на вертящуюся на зеленой постели девочку. — Такая бойкая малышка. Где я ее уже видел? Неважно. Но обидно. Мир так велик и так прекрасен. А ее миром будет всего лишь Брокилон, до конца дней ее. Быть может, немногих дней. Может, только до того дня, когда она упадет в папоротники под свист стрел и крики, погибнет в бессмысленной бойне за лес на стороне тех, кому суждено проиграть. Суждено. Рано или поздно».
— Цири?
— А?
— Где живут твои родители?
— У меня нет родителей, — потянула она носом. — Они утонули в море, когда я была маленькой.
«Так, — подумал он, — это многое объясняет. Княжна, дитя покойной княжеской пары. Кто знает, не третья ли дочь после четырех сыновей. Титул, практически значащий меньше, чем титул камергера или конюшего. Болтающееся при дворе пепельноволосое и зеленоглазое нечто, которое надобно как можно скорее пристроить, выдать замуж. Как можно скорее, пока она не успела созреть и превратиться в маленькую женщину, грозящую скандалом, мезальянсом или инцестом, что вовсе не так уж и сложно в общей дворцовой спальне».
Ее бегство не удивляло ведьмака. Он уже не раз сталкивался с княжнами и даже королевами, таскавшимися с труппами бродячих актеров и радовавшихся, что им удалось сбежать от дряхлых, но все еще жаждущих потомка королей. Он видывал принцев, предпочитавших неверную судьбу наемника подысканной отцом хромой или рябой принцессе, застарелое или сомнительное девичество которой должно было стать ценой союза и династического родства.
