И неожиданно вновь возник свистящий вихрь, влажный и соленый ветер, и был полет, полет без конца и начала. Дико кричали чайки. Кричали и повелевали.
Трисс?
Цири?
Забудь о нем! Не мучай его… Трисс!
Забудь!
Трисс! Трисс! Триииисс!
* * *
— Трисс!
Она открыла глаза, откинула голову на подушку, пошевелила онемевшими руками.
— Геральт?
— Я здесь, с тобой. Как ты себя чувствуешь?
Трисс осмотрелась. Она лежала на кровати в своей комнате. На лучшей кровати во всем Каэр Морхене.
— Что с Цири?
— Она спит.
— Как долго…
— Слишком долго, — прервал он, накрыл ее одеялом, обнял. Когда наклонялся, медальон с волчьей мордой замаячил у нее перед глазами. — Ты поступила не лучшим образом, Трисс.
— Все в порядке. — Она вздрогнула в его объятиях и тут же подумала: «Все вовсе не в порядке». Потом повернула голову так, чтобы медальон не прикасался к лицу. Теорий о свойствах ведьмачьих амулетов было множество, но ни одна не советовала чародейкам прикасаться к ним в дни и ночи Солнцестояний.
— Мы… Мы что–нибудь говорили в трансе?
— Ты — нет. Все время была без сознания. Цири… прежде чем проснуться… сказала: Va’esse deireadh aep eigean…
— Она знает Старшую Речь.
— Не настолько, чтобы построить полную фразу…
— …означающую «Что–то кончается». — Чародейка провела по лицу рукой. — Геральт, все очень серьезно. Девочка — невероятно мощный медиум. Не знаю, с чем и с кем она контактирует, но думаю, для нее не существует пределов контакта. Что–то хочет овладеть ею. Что–то… что для меня чересчур могущественно. Я боюсь за нее. Очередной транс… может кончиться психическим срывом. Я не могу этого осилить, не умею овладеть, не смогу… В случае нужды я не смогла бы заблокировать, приглушить ее способности, не сумела бы постоянно их гасить, если б потребовалось. Ты должен воспользоваться помощью… другой чародейки. Более способной. Более опытной. Ты знаешь, о ком я.
— Знаю. — Он отвернулся, поджал губы.
— Не упрямься. Не сопротивляйся. Я догадываюсь, почему ты обратился не к ней, а ко мне. Перебори гордыню, перебори обиду и ожесточение. Это бессмысленно. Ты измучаешься. К тому же ты рискуешь здоровьем и жизнью Цири. То, что скорее всего произойдет с ней в очередном трансе, может оказаться хуже испытания Травами. Обратись за помощью к Йеннифэр, Геральт.
— А ты, Трисс?
— Что я? — Она с трудом сглотнула. — Я не в счет. Я подвела тебя. Подвела во всем. Я была… была твоей ошибкой. Ничем больше.
— Ошибки, — медленно проговорил он, — тоже зачисляются на мой счет. Я не вымарываю их из жизни и из памяти. И никогда не ищу виновных. Ты многое значила для меня и всегда будешь значить. Ты никогда не подводила меня, не разочаровывала. Никогда. Поверь.
Она долго молчала, наконец сказала, сдерживая дрожь в голосе:
— Я останусь до весны. Буду рядом с Цири… Буду присматривать за ней. Днем и ночью. Я буду с ней днем и ночью. А весной… Весной мы отвезем ее в Элландер в храм Мелитэле. Возможно, то, что хочет взять над нею власть, не сможет подступиться к ней в храме. И тогда ты обратишься за помощью к Йеннифэр.
— Хорошо, Трисс. Благодарю тебя.
— Геральт…
— Слушаю.
— Цири сказала что–то еще, верно? Что–то такое, что слышал только ты. Что?
— Нет, — возразил он, и голос у него дрогнул. — Нет, Трисс.
— Прошу тебя.
— Она обращалась не ко мне.
— Знаю. Ко мне. Скажи, прошу.
— Уже когда проснулась… Когда я ее поднял… Она прошептала: «Забудь о нем. Не мучай его».
— Не буду, — сказала Трисс тихо. — Но забыть не могу. Прости.
— Это я должен просить у тебя прощения. И не только у тебя.
— Ты так сильно любишь. — Она не спросила, сказала.
— Да, — вполголоса признался он после долгого молчания.
— Геральт…
— Слушаю, Трисс.
— Побудь эту ночь со мной.
— Трисс…
— Только побудь.
— Хорошо.
* * *
Вскоре после Мидинваэрна снег перестал. Ударили морозы.
Трисс не оставляла Цири одну ни днем, ни ночью. Все время была настороже.
Девочка почти каждую ночь просыпалась с криком. Бредила, плакала. Чародейка успокаивала ее заклинаниями и эликсирами, усыпляла, обнимая и покачивая на руках. А потом долго не могла уснуть сама, размышляя о сказанном Цири во сне и после пробуждения. И чувствовала все возрастающий страх. Va’esse deireadh aep eigean. Что–то кончается…
Так продолжалось десять дней и ночей. И неожиданно прошло. Кончилось, исчезло бесследно. Цири успокоилась, спала спокойно, без сновидений, без бреда.
Но Трисс неустанно присматривала за ней. Не отходила от девочки ни на шаг. Все время была настороже.
* * *
— Быстрее, Цири! Шаг вперед, отскок! Полупируэт, удар, отскок! Удерживай равновесие левой рукой, иначе свалишься с гребня! И побьешь себе… женские атрибуты!
— Что?
— Ничего. Не устала? Если хочешь, передохнем.
— Нет, Ламберт! Могу еще. Я не такая слабая, не думай. Может, попробовать скакать через каждый второй столбик?
— И не мечтай! Упадешь, тогда Меригольд оторвет мне… э… голову!
— Не упаду!
— Я сказал, повторять не буду. Без фокусов! Больше показывать не стану! Тверже ноги! И дыхание, Цири, дыхание! Сопишь, словно подыхающий мамонт!
— Неправда!
— Не пищи! Работай! Нападение, отскок! Выпад! Полуповорот! Выпад! Полный оборот! Увереннее на столбиках, черт побери! Не качайся! Шаг вперед, удар! Быстрее! Полуоборот! Прыгай и… коли! Вот так! Очень хорошо!
— Правда? Правда было хорошо, Ламберт?
— Кто это сказал?
— Ты! Только что.
— Оговорился. Выпад! Полуоборот! Отскок! И еще раз! Цири, а где защита? Сколько раз можно повторять? После отскока всегда должна быть защита, выброс клинка, прикрывающий голову и шею. Всегда!
— Даже если дерусь с одним противником?
— Никогда не знаешь, с кем дерешься! Никогда не знаешь, что позади, за тобой. Заслоняться надо всегда. Работай ногами и мечом. Необходимо выработать абсолютный рефлекс. Рефлекс, понимаешь? Об этом нельзя забывать. Забудешь в настоящем бою — и тебе крышка. Еще раз! Ну! Вот так! Видишь, как здорово получилось с таким выпадом? Таким фортелем ты можешь отразить любой удар и наносить сама. Можешь бить назад, если понадобится. Ну покажи пируэт и удар назад.
