— Твоя госпожа, — вдруг сказал Фабио, лавируя между прилавками, — очень строгая.
— Знаю.
— Она тебе не родная, верно?
— Да. А как ты догадался?
— Сразу видно! Она очень красивая, — сказал Фабио с жестоким, разоружающим откровением совсем еще молодого человека.
Цири повернулась словно пружина, но прежде чем успела ответить Фабио какой–нибудь колкостью относительно его веснушек и роста, мальчик уже тащил ее между тележками, бочками и прилавками, одновременно объясняя, что возвышающаяся над площадью башня называется «Воровская», что камни для ее постройки брали со дна морского и что растущие около нее деревья называются пальмами.
— Ты ужасно неразговорчивая, Цири, — неожиданно заметил он.
— Я? — изобразила она удивление. — Ничего подобного! Просто внимательно тебя слушаю. Знаешь, ты рассказываешь очень интересно. Я как раз хотела тебя спросить…
— О чем?
— А далеко отсюда до… до города Аретузы?
— Совсем близко. Только Аретуза вовсе не город. Поднимемся на стену, покажу.
Стена была высокая, с крутыми ступенями. Фабио вспотел и задыхался, и неудивительно: он не закрывал рта, сообщил Цири, что стена, окружающая Горс Велен, построена недавно, она гораздо моложе самого города, возведенного еще эльфами, сказал, что в ней тридцать пять футов высоты и что это так называемая казематная кладка, сложенная из тесаного камня и необожженного кирпича, то есть материала, лучше других выдерживающего удары таранов.
Наверху их охватил морской ветер. Цири с удовольствием вдыхала его после плотной и неподвижной духоты города. Она оперлась локтями о край стены, глядя сверху на расцвеченный парусами порт.
— Что это, Фабио? Вон та гора?
— Остров Танедд.
Остров, казалось, был совсем близко. И походил не на остров, а на вколоченный в морское дно гигантский каменный столб, огромный зиккурат, спеленутый змеящимся серпантином дороги, террасами и зигзагами лестниц. На террасах зеленели рощицы и сады, а из зелени проглядывали прилепившиеся к скалам, будто ласточкины гнезда, белые островерхие башни и изящные купола, венчающие группы окруженных галереями зданий, которые, похоже, были возведены не хитроумными строителями, а вырезаны в склонах горы, вздымающейся из морской пучины.
— Все это создали эльфы, — пояснил Фабио. — Говорят, с помощью эльфьей магии. Однако уже с незапамятных времен Танедд принадлежит чародеям. Ближе к вершине, там, где — видишь? — блестят на солнце купола, расположен дворец Гарштанг. В нем через несколько дней откроется Большой Сбор магиков. А вон там, смотри, уже на самой вершине, высокая одинокая башня с зубцами. Это Тор Лара, Башня Чайки.
— Туда можно попасть по суше? Это же близко.
— Можно. Есть мост, он соединяет берег залива с островом. Его отсюда не видно, деревья заслоняют. А видишь красные крыши у подножия горы? Это дворец Локсия. Туда–то и ведет мост. Только через Локсию можно пройти к дороге, ведущей на верхние террасы.
— А туда, где вон те миленькие галерейки и мостики? И сады? Как они держатся на камнях и не падают? Что это за дворец?
— Это и есть Аретуза, которая тебя интересовала. Знаменитая школа для юных чародеек.
— Ах, — Цири облизнула губы, — так это там… Слушай, Фабио…
— Слушаю.
— Ты хоть иногда встречаешь молодых чародеек, которые учатся в школе? Ну в Аретузе?
Мальчик удивленно взглянул на нее.
— Что ты! Никогда! С ними никто не встречается! Им запрещено покидать остров и выходить в город. А на территорию школы никого вообще не пропускают. Даже бургграфа и судебного исполнителя. Если у них возникает какое–то дело к чародейкам, они могут пройти только в Локсию. На самый нижний уровень.
— Так я и думала, — покачала головой Цири, не отрывая глаз от горящих золотом крыш Аретузы. — Прям не школа, а тюрьма какая–то! На острове, на скале, да еще и над пропастью. Тюрьма — и вся недолга.
— Вообще–то да, — согласился Фабио, немного подумав. — Оттуда довольно трудно выйти… Только там не как в тюрьме. Просто ученицы — молодые девушки. Их надо охранять…
— От чего?
— Ну… — замялся мальчик. — Ты же знаешь…
— Не знаю.
— Хм… Я думаю… Ох, Цири, никто же их не запирает в школе. Они сами хотят…
— Ну конечно. — Цири шельмовски улыбнулась. — Хотят — вот и сидят в своей тюрьме. Не хотели б, так не дали бы себя запереть. Все так просто — надо только вовремя сбежать. Еще до того, как туда попадешь, потому как потом может быть труднее…
— Как это — сбежать? А куда им…
— Им, — прервала Цири, — вероятно, некуда, бедняжкам. Фабио? А где город… Хирунд?
Мальчик удивленно глянул на нее.
— Хирунд не город. Это ферма. Большая ферма. Там есть сады и огороды, поставляющие овощи и фрукты всем городам в округе. Есть пруды, в которых разводят карпов и других рыб…
— И далеко до этого Хирунда? В какую сторону? Покажи.
— Зачем тебе?
— Покажи, прошу тебя.
— Видишь дорогу, ведущую на запад? Там, где телеги? По ней как раз и едут в Хирунд. Верст пятнадцать, все время лесами.
— Пятнадцать верст, — повторила Цири. — Недалеко, если конь хороший… Спасибо, Фабио.
— За что?
— Не важно. Теперь проводи меня на рынок. Ты обещал.
— Пошли.
Такой толчеи, суеты, сутолоки и гомона, какие встретили их на рынке Горс Велена, Цири еще видеть не доводилось. Шумный рыбный базар, через который они недавно проходили, по сравнению с рынком показался бы тихим храмом. Площадь была огромной, и все–таки Цири казалось, что пройти на территорию ярмарки невозможно. Оставалось лишь взглянуть издалека. Однако Фабио смело врезался в спрессованную толпу, волоча девочку за собой. У Цири сразу же закружилась голова.
Продавцы вопили, покупатели орали еще громче, затерявшиеся в толкотне дети выли и стенали. Мычали коровы, блеяли овцы, кудахтали куры и гоготали гуси. Ремесленники–краснолюды яростно колотили молотками по каким–то железякам, а когда прерывали свое занятие, чтобы напиться, начинали жутко ругаться. В нескольких точках площади надрывались пищалки, гусли и цимбалы, видимо, там давали концерты ваганты и музыканты. Вдобавок ко всему кто–то невидимый в этом бедламе, но наверняка не музыкант, без устали дул в латунную трубу.
Цири отскочила от трусившей прямо на нее, пронзительно визжащей свиньи и налетела на клетку с курами. Ее толкнули, она наступила на что–то мягкое и мяукающее. Шарахнулась, чуть не угодив под копыта огромной вонючей, отвратной и ужасающе странной скотины, расталкивающей людей косматыми боками.
— Что это было? — ойкнула она, пытаясь удержаться на ногах. — А, Фабио?
