— Зачем?
— Прикидываешься? В Аретузе учатся двенадцать девиц из самых знатных семей Редании. Я не могу конфликтовать с глубокоуважаемой ректоршей Маргаритой Ло–Антиль. Ректорша не выдаст мне Цириллу, княжну Цинтры, которую Йеннифэр привезла на Танедд. А тебе выдаст. Если попросишь.
— Откуда такое смехотворное предположение, что я попрошу?
— Из смехотворного предположения, что ты захочешь обеспечить Цирилле безопасность. Под моим присмотром, под опекой короля Визимира она будет в безопасности. В Третогоре. На Танедде этого нет и не будет. Воздержись от ехидных замечаний. Да, я знаю, вначале планы королей относительно девочки не отличались особым вкусом. Но все изменилось. Сейчас стало ясно, что живая, здоровая и находящаяся в безопасности Цирилла может сыграть в надвигающейся бойне роль гораздо более существенную, нежели десять полков тяжелой конницы. Мертвая же она и гроша ломаного не стоит.
— Филиппа Эйльхарт знает о твоих планах?
— Нет. Она не знает даже, что мне известно о том, что девочка находится в Локсии. Моя некогда столь обожаемая Филь высоко задирает нос, но пока еще в Редании правит король Визимир. Я выполняю приказы Визимира, интриги чародеев меня мало волнуют. Цири сядет на «Шпагу» и отправится в Новиград, а оттуда — в Третогор. И будет в безопасности. Ты мне веришь?
Ведьмак наклонился к одной из химер, отпил воды, льющейся из чудовищной пасти.
— Веришь? — повторил Дийкстра, стоя над ним.
Геральт выпрямился, вытер губы и изо всей силы двинул его по щеке. Шпион покачнулся, но не упал. Ближайший из реданцев подскочил и хотел схватить ведьмака, но схватил воздух и тут же сел, выплевывая кровь и зуб. На Геральта сразу накинулись остальные, возникла толкучка, беспорядок, хаос и сутолока. А как раз это–то ведьмаку и было надо.
Один реданец с грохотом врезался в каменную морду химеры. Струящаяся из пасти вода мгновенно стала красной. Другой получил костяшками кулака по кадыку, согнулся, словно у него вырвали гениталии. Третий, отхватив локтем в глаз, со стоном отскочил. Дийкстра облапал ведьмака медвежьей хваткой, Геральт сильно ударил его каблуком по ступне, шпион взвыл и смешно заплясал на одной ноге.
Очередной бандюга хотел рубануть ведьмака кордом, но только рассек воздух. Геральт схватил его одной рукой за локоть, другой — за запястье, завертел, повалив на землю двух других, пытавшихся встать. Бандюга был силен и не подумал выпустить из рук корд. Геральт нажал сильнее и с хрустом сломал ему руку.
Дийкстра, продолжая прыгать на одной ноге, поднял с земли корсеку и собирался пригвоздить ведьмака к стене трехзубым острием. Геральт уклонился, схватил древко обеими руками и использовал хорошо знакомый ученым принцип рычага. Шпион, видя растущие на глазах кирпичи и щели стены, отпустил корсеку, но было поздно: избежать удара промежностью по истекающей водой морде химеры ему не удалось.
Геральт воспользовался корсекой, чтобы свалить с ног очередного убийцу, потом уперся древком в пол и ударом сапога переломил его, сократив до размеров меча. Для начала испытал палку, хлобыстнув по шее Дийкстру, все еще сидящего верхом на химерьей голове, и тут же утихомирил дылду со сломанной рукой. Швы дублета давно разошлись под обеими подмышками, и ведьмак чувствовал себя гораздо свободнее.
Последний, еще державшийся на ногах парень тоже налетел на ведьмака с корсекой, думая, что ее длина дает ему преимущество. Геральт ударил его по переносице. Парень с разгона уселся на горшок с агавой. Другой реданец, слишком уж упрямый, вцепился зубами в ляжку ведьмаку и больно укусил. Ведьмак разозлился не на шутку и сильным пинком лишил грызуна возможности грызть вообще что–либо и когда–либо.
На ступени вбежал запыхавшийся Лютик, увидел, что творится, и побледнел как бумага.
— Геральт! — завопил он спустя секунду. — Цири исчезла! Нету ее.
— Так я и думал. — Ведьмак наградил палкой очередного реданца, не желавшего лежать спокойно. — Заставляешь себя ждать, Лютик. Я тебе еще вчера сказал: если что–то случится — мчись со всех ног в Аретузу. Меч принес?
— Оба!
— Второй — Цирин, идиот. — Геральт походя треснул детину, пытавшегося выбраться из горшка с агавой.
— Я в мечах не разбираюсь, — просипел поэт. — Слушай, да перестань ты их лупцевать! Не видишь реданских орлов, что ли? Они — люди короля Визимира! Твои действия означают бунт и измену, за это можно угодить в узилище…
— На эшафот, — с трудом ворочая языком, проговорил Дийкстра, выхватывая кинжал и приближаясь нетвердыми шагами. — Оба пойдете на эшафот…
Больше он ничего сказать не успел, потому что упал на четвереньки, получив в висок обломком древка корсеки.
— Колесование, — угрюмо оценил Лютик. — А предварительно — раскаленные клещи…
Ведьмак пнул шпиона по ребрам. Дийкстра перевернулся на бок, как прибитый лось.
— Четвертование, — вынес приговор поэт.
— Прекрати, Лютик. Давай сюда оба меча. И уматывай, да побыстрее. Беги с острова. Беги как можно дальше!
— А ты?
— Возвращаюсь наверх. Надо спасать Цири… и Йеннифэр. Дийкстра, лежи смирненько и оставь в покое кинжал!
— Это тебе даром не пройдет, — выдохнул шпион. — Я приведу своих. Я пойду за тобой…
— Не пойдешь.
— Пойду. У меня на борту «Шпаги» пятьдесят человек…
— А цирюльника среди них нет?
— Чево–о–о?!
Геральт зашел шпику за спину, наклонился, схватил его за ногу, дернул, резко и очень сильно крутанул. Хрустнуло. Дийкстра взвыл и потерял сознание. Лютик вскрикнул так, словно это был его собственный сустав.
— То, что с моими останками сделают после четвертования, — буркнул ведьмак, — меня уже мало волнует.
* * *
В Аретузе стояла тишина. В Бальной Зале остались одни слабаки, которым уже недоставало сил шуметь. Геральт не стал туда заходить, не хотел, чтобы его видели.
Не без труда отыскал комнату, в которой провел ночь с Йеннифэр. Коридоры дворца составляли самый настоящий лабиринт и все выглядели одинаково.
Тряпичная куколка глядела на него глазками–пуговками.
Он присел на кровать, крепко обхватил голову руками. На полу крови не было. Но на спинке стула висело черное платье. Йеннифэр переоделась. В мужскую одежду, униформу заговорщиков?
Либо ее вытащили в исподнем. В кандалах из двимерита?
* * *
В оконной нише сидела Марти Содергрен, целительница. Услышав шаги, подняла голову. Щеки у нее были мокрыми от слез.
— Хен Гедымдейт скончался, — сказала она ломким голосом. — Сердце. Я ничего не могла сделать… Почему меня вызвали так поздно? Сабрина ударила меня. По лицу. Почему? Что случилось?
— Ты Йеннифэр видела?
— Нет. Оставь меня. Я хочу побыть одна.
