— Горю желанием поскорее увидеть, — вставил Филин. — Можно идти?
— Моментик, — сказал Дакре. — Нератин, поди выставь команду в строй, чтоб толково перед господином коронером выглядели.
— Нератин Цека — он или она? — прищурился Филин, глядя вслед выходящим офицерам. — Женщина или мужчина?
— Господин Скеллен. — Дакре Силифант откашлялся, но когда заговорил, голос у него был уверенный, а взгляд холодный. — Точно не скажу. С виду — мужчина, но уверенности нет. Относительно же того, какой из Цеки офицер — уверен. То, о чем вы спросить изволили, имело бы значение, если б я, к примеру, просил руки. А я не намерен. Вы, полагаю, тоже.
— Ты прав, — после краткого раздумья признал Скеллен. — Не о чем болтать. Пошли глянем на твою шайку, Силифант.
Нератин Цека, существо неопределенного пола, не терял времени. Когда Скеллен и офицеры вышли на подворье форта, отряд уже стоял в парадном строю, выровняв линию так, чтобы ни одна конская морда не высовывалась больше чем на пядь. Филин удовлетворенно кашлянул. «Недурная бандочка, — подумал он. — Эх, если б не политика, создать бы такую ганзу да двинуть на пограничье, грабить, насиловать, убивать и жечь… Снова почувствовать себя молодым… Эх, если б не политика!»
— Ну и как, господин Скеллен? — спросил Дакре Силифант, зарумянившись от скрываемого возбуждения. — Как оцените потешных моих ястребков?
Филин прошелся взглядом по лицам и фигурам. Некоторых он знал лично — кого лучше, кого похуже. Других — по слухам. По репутации.
Тиль Эхрад, светловолосый эльф, разведчик геммерийских карателей. Риспат Ля Пуант, вахмистр из того же подразделения. И следующий геммериец — Киприан Фрипп Младший. Скеллен присутствовал при казни Киприана Старшего. Братья славились своими садистскими наклонностями.
Дальше свободно пригнулась в седле на пегой кобыле Хлоя Штиц, воровка, которую частенько использовали тайные службы. Филин быстро отвел взгляд от ее бесстыжих глаз и насмешливой ухмылки.
Андрес Верный, нордлинг из Редании, — головорез, Стигвард — пират, ренегат из Скеллиге. Неведомо откуда взявшийся Деде Варгас, профессиональный убийца. Каберник Турент, убийца–любитель.
И другие. Подобные. «Все они одинаковые, — подумал Скеллен. — Братва, та еще семейка, в которой, стоит им убить первых пять человек, все становятся на одно лицо. Одинаковые движения, одинаковые жесты, одинаковая манера речи, повадок и одежды».
Одинаковые глаза. Бесстрастные и холодные, плоские и неподвижные, как у змей, глаза, выражения которых ничто, даже самая чудовищная жестокость, уже не в состоянии изменить.
— Ну, каково? А, господин Стефан?
— Недурно. Ничего ганзочка, Силифант.
Дакре еще больше покраснел, отдал честь по–геммерийски, приложив пятерню к колпаку.
— Особо бы пригодились, — напомнил Скеллен, — несколько человек, которым знакома магия. Которых не испугают ни чары, ни чародеи.
— Помню. Тиль Эхрад. А кроме него, вон та высокая девушка на красивой каштанке, та, что рядом с Хлоей Штиц.
— Потом приведешь ее ко мне.
Филин оперся о поручень крылечка, ударил по стойке окованной рукояткой нагайки.
— Здравствуйте, рота!
— Здравия желаем, господин коронер!
— Многие из вас, — заговорил Скеллен, когда отзвучало эхо хорового рева банды, — со мной уже работали, знают меня и мои требования. Пусть они пояснят тем, кто меня не знает, чего я жду от подчиненных, а чего у подчиненных не одобряю. Так что я не стану впустую глотку драть. Сегодня же некоторые получат задания и завтра на рассвете отправятся его выполнять. На территорию Эббинга. Напоминаю: Эббинг формально — королевство автономное и формально же у нас там нет никаких юридических прав, поэтому приказываю действовать обдуманно и осторожно. Вы остаетесь на императорской службе, но запрещаю этим похваляться, чваниться и неуважительно обращаться с местными властями. Приказываю вести себя так, чтобы не обращать на себя особого внимания. Ясно?
— Так точно, господин коронер.
— Здесь, в Рокаине, вы гости и вести себя должны, как подобает гостям. Запрещаю покидать выделенное жилье без особой надобности. Запрещаю контакты с гарнизоном форта. Впрочем, офицеры придумают что–нибудь, чтобы вы не бесились от скуки. Господин Харшейм, господин Бригден, извольте разместить подразделение по квартирам!
* * *
— Едва я успела с кобылы слезть, Высокий трибунал, а Дакре цап меня за рукав. Господин Скеллен, говорит, хочет с тобой поболтать, Веда. Ну, что было делать? Пошли. Филин за столом сидит, ноги на столе, нагайкой себя по голенищам похлестывает. И, как говорится, просто с мосту, дескать, я, что ли, та самая Жоанна Сельборн, которая причастна к исчезновению корабля «Звезда Юга»? Я ему на то, что ни в чем меня не обвинили. Он в смех. Люблю, говорит, таких, которых ни в чем обвинить нельзя. Потом спросил, врожденный ли у меня дар ВДВ, чуйности, значит. Когда я подтвердила, он задумался и говорит: «Я думаю, этот твой дар мне против чародеев сгодится, но для пользы придется иметь дело с другой персоной, не менее загадочной».
— Свидетельница уверена, что коронер Скеллен использовал именно эти слова?
— Уверена. Ведь я же чуйная.
— Продолжайте.
— Тут наш разговор прервал гонец, весь в пыли, видать, коня не жалел. Срочные у него были для Филина вести, а Дакре Силифант, когда мы на квартиру шли, сказал, мол, носом чует, что гонцовые вести нас еще до вечера в седла загонят. И верно, Высокий трибунал. Не успели мы толком об ужине подумать, как половина ганзы уже в седлах была. Мне повезло, потому как взяли Тиля Эхрада, эльфа. Я рада была: после нескольких дней пути задница, Высокий трибунал, у меня болела, страх сказать… Да и месячные как раз начались как назло…
— Извольте воздерживаться от красочных описаний своих интимных осложнений. И придерживаться темы. Когда вы, свидетельница, узнали, кто такая эта «загадочная персона», о которой упоминал коронер Скеллен?
— Сейчас скажу, только ведь какая–то очередность все же должна быть, иначе все запутается так, что опосля не распутаешь! Те, что тогда перед ужином с такой спешкой коней седлали, погнали из Рокаина в Мальхун. И привезли оттуда какого–то подростка.
* * *
Никляр был зол на себя. Да так, что чуть не плакал.
Ну почему он не послушался советов умных людей? Почему забыл сказку о вороне, которая не умела держать клюв на запоре. Сделал бы, что положено, и вернулся домой, в Ревность. Так нет же! Взбудораженный приключением, гордый тем, что раздобыл верхового коня, чувствуя в мешке приятную тяжесть монет, Никляр не удержался, чтобы не щегольнуть. Вместо того чтобы из Клармона вернуться прямо в Ревность, поехал в Мальхун, где у него было множество знакомцев, в том числе и несколько девушек, к которым он, так сказать, питал… В Мальхуне он хорохорился, будто гусак весной, шумел, хвалился конем на майдане, ставил выпивку в корчме, кидал деньги на стойку с миной и видом если не принца крови, то по меньшей мере графа.
