— Высокородная маркиза де Нэменс–Уйвар, — представил Хувенагель. — Господин Деклан Рос аэп Маэльглыд, ротмистр тыла конных войск его императорского величества владыки Нильфгаарда. Господин Пенницвик, бургомистр Клармона. А это господин Лео Бонарт, мой родственник и давний соратник.
Бонарт слегка поклонился.
— Ну а это — та маленькая разбойница, которой сегодня предстоит нас развлекать, — отметила факт тощая маркиза, впиваясь в Цири блекло–голубыми глазами. Голос у нее был хриплый, сексапильно вибрирующий и донельзя пропитой. — Не очень красива, сказала б я. Но неплохо сложена… Вполне приятное… тельце.
Цири дернулась, оттолкнула назойливую руку, побледнев от ярости и шипя как змея.
— Прошу руками не трогать, — холодно проговорил Бонарт. — Не подкармливать, не дразнить. За последствия не отвечаю.
— Тельце, — маркиза облизнула губы, не обращая внимания на его слова, — всегда можно привязать к кровати, тогда оно становится более доступно. Может, продадите, господин Бонарт? Мы с маркизом любим такие тельца, а господин Хувенагель журит нас, когда мы используем местных пастушек и кметских ребятишек. Впрочем, маркиз теперь уже не тот, что раньше! Детвора не для него. Бегать не может из–за всяческих шанкров и кондилом, которые у него в промежности пооткрывались…
— Довольно. Довольно, Матильда, — мягко, но быстро сказал Хувенагель, видя на лице Бонарта растущее отвращение. — Пора уже в цирк. Господину бургомистру только что сообщили, что в город въехал Виндсор Имбра с подразделением кнехтов барона Касадея. Значит — нам пора.
Бонарт достал флакончик, протер рукавом ониксовую крышку столика, высыпал на нее маленькую горку белого порошка. Притянул Цири за цепь от ошейника.
— Знаешь, как этим пользоваться?
Цири стиснула зубы.
— Втяни носом. Или возьми на послюнявленный палец и вотри в десну.
— Нет!
Бонарт даже не повернул головы.
— Сделаешь сама, — тихо сказал он, — или это сделаю я, но тогда уж потешатся все присутствующие. Слизистые оболочки у тебя ведь не только во рту и в носу, Крысица. В некоторых других забавных местах тоже. Я кликну слуг, велю тебя раздеть, придержать и использую для забавы эти места.
Маркиза де Нэменс–Уйвар гортанно засмеялась, глядя, как Цири дрожащей рукой тянется к наркотику.
— Забавные места, — проговорила она, облизнув губы. — Любопытная мысль. Надо будет как–нибудь попробовать! Эй, эй, девушка, осторожнее, не транжирь хороший порошок. Оставь немного мне!
* * *
Наркотик был гораздо сильнее, чем тот, которым пользовались Крысы. Уже через несколько минут Цири охватила слепящая эйфория, все вокруг стало резким, свет и краски резали глаза, запахи свербили в носу, звуки стали невыносимо громкими, все сделалось нереальным, воздушным, эфемерным. Были ступени, были угнетающие тяжелой пылью гобелены и драпри, был хриплый смех маркизы де Нэменс–Уйвар. Был двор, быстрые капли дождя на лице, рывки ошейника, который все еще не был с нее снят. Огромное здание с деревянным куполом и большой отвратительно безвкусной картиной на фасаде — не то дракон, не то грифон, не то выворотень. Перед входом в здание толпились люди. Один кричал и жестикулировал.
— Это мерзко! Мерзко и грешно, господин Хувенагель! Дом, бывший некогда храмом, использовать для столь нечестного, бесчеловечного и отвратительного зрелища! Животные тоже чувствуют, господин Хувенагель! У них тоже есть свое достоинство! Преступно ради выгоды натравливать одних на других к утехе черни!
— Успокойтесь, святой отец! И не мешайте моему частному предпринимательству! А вообще–то сегодня здесь не будут натравливать животных. Ни одного зверя! Исключительно люди!
— Ах так? Ну, тогда прошу прощения.
Здание было набито людьми, сидевшими на рядах скамей, расположенных амфитеатром. В центре разместилась яма, круговое углубление диаметром около тридцати футов, обнесенное толстыми бревнами и окруженное перилами. Смрад и шум дурманили. Цири снова почувствовала рывок ошейника, кто–то схватил ее под мышки, кто–то подтолкнул. Не ведая как, она оказалась на дне охваченного бревнами углубления, на плотно утрамбованном песке.
На арене.
Первый удар прошел, теперь наркотик лишь подбадривал и обострял органы чувств. Цири прижала руки к ушам — заполняющая амфитеатр толпа гудела, гикала, свистела. Шум стоял невероятный. Она увидела, что ее правое запястье и предплечье тесно охватывают кожаные наручи. Когда ей их надели, она не помнила.
Услышала знакомый пропитой голос, увидела тощую фисташковую маркизу, нильфгаардского ротмистра, пастелевого бургомистра, Хувенагеля и Бонарта, занимающих возвышающуюся над ареной ложу. Она снова схватилась за уши, потому что кто–то вдруг крепко ударил в медный гонг.
— Глядите, люди! Сегодня на арене не волк, не гоблин, не эндриага! Сегодня на арене убийца Фалька из банды Крыс! Заклады принимает касса у входа! Не жалейте денег, люди! Удовольствие не съешь, не выпьешь, но если поскупишься на него — не приобретешь, а потеряешь!
Толпа рычала и аплодировала. Наркотик действовал. Цири дрожала от эйфории, ее зрение и слух отмечали каждую деталь. Она слышала хохот Хувенагеля, пьяный смех маркизы, серьезный голос бургомистра, холодный бас Бонарта, повизгивание жреца — защитника животных, писки женщин, плач ребенка. Она видела темные потеки крови на ограждавших арену бревнах, зияющую в них обрешеченную вонючую дыру. Блестящие от пота, скотски искривленные морды над ограждением.
Неожиданное движение, поднимающиеся голоса, ругань. Вооруженные люди, расталкивающие толпу, но увязающие, упирающиеся в стену охранников, вооруженных алебардами. Одного из этих людей она уже встречала, помнила смуглое лицо и черные усики, похожие на черточку, нанесенную угольком на дрожащую в тике верхнюю губу.
— Господин Виндсор Имбра? — Голос Хувенагеля. — Из Гесо? Сенешаль высокородного барона Касадея? Приветствуем вас, приветствуем зарубежных гостей. Прошу вас. Плата при входе!
— Я сюда не в игрушки играть пришел, господин Хувенагель! Я здесь по делам службы. Бонарт знает, о чем я говорю!
— Серьезно, Лео? Ты знаешь, о чем говорит господин сенешаль?
— Без дурацких шуточек. Нас здесь пятнадцать! Мы приехали за Фалькой! Давайте ее, иначе худо будет!
— Не понимаю, чего ты кипятишься, Имбра, — насупил брови Хувенагель. — Но заметь — здесь не Гесо и не земли вашего самоуправного барона. Будете шуметь и людей беспокоить, велю вас отсюда плетьми выставить!
— Не в обиду тебе будь сказано, господин Хувенагель, — остановил его Виндсор Имбра, — но закон на нашей стороне! Господин Бонарт пообещал Фальку господину барону Касадею. Дал слово. Так пусть свое слово сдержит!
— Лео? — затряс щеками Хувенагель. — О чем это он? Ты знаешь?
— Знаю. И признаю его правоту. — Бонарт встал, небрежно махнул рукой. — Не стану возражать или причинять кому–либо беспокойство. Вон она, девчонка, все видят. Кому надо, пусть берет.
