— Обещаю.
— Ну все. Бывайте.
— Погоди. — Геральт развернул лошадь, подъехал вплотную к Пегасу, незаметно вытащил из–за пазухи письмо. — Постарайся, чтобы это письмо дошло…
— До Фрингильи Виго?
— Нет. До Дийкстры.
— Да ты что, Геральт? Спятил? И как я смогу это сделать, по–твоему?
— Найди способ. Знаю, ты сумеешь. А теперь — прощай. Давай морду, старый дурень.
— Давай морду, друг. Я буду ждать вас.
Они глядели ему вслед, видели, как он едет рысью в сторону Боклера.
Небо темнело.
— Рейнарт! — Ведьмак повернулся в седле. — Поехали с нами?
— Нет, Геральт, — помолчав, ответил Рейнарт де Буа–Фресне. — Я рыцарь странствующий, но не странный. Во всяком случае, не настолько странный, чтобы оказаться сумасшедшим.
* * *
В большом колонном зале замка Монтекальво царило необычное возбуждение. Привычную светотень канделябров сегодня заменяла млечная яркость большого магического экрана. Изображение на экране дрожало, мерцало, пропадало и возникало вновь, усиливая возбуждение и напряженность. И нервозность.
— Да–а, — сказала Филиппа Эйльхарт, хищно ухмыляясь. — Жаль, я не могу там быть. Немного движения мне бы не помешало. И немного азарта.
Шеала де Танкарвилль едко взглянула на нее, но ничего не сказала. Францеска Финдабаир и Ида Эмеан заклинаниями стабилизировали изображение и увеличили так, чтобы оно заняло всю стену. Они четко видели черные вершины гор на фоне темно–синего неба, звезды, отражающиеся в поверхности озера, темную угловатую глыбу замка.
— Я все еще не уверена, — проговорила Шеала, — не ошиблись ли мы, доверив руководство ударной группой Сабрине и юной Мец. Кейре сломали на Танедде ребра, у нее может возникнуть желание отомстить. А Сабрина… Ну, эта чересчур обожает действия и азарт. Верно, Филиппа?
— Мы уже говорили об этом, — отрезала Филиппа, и голос у нее был кислый словно сливовый маринад. — Установили все, что следовало установить. Никто не будет убит без крайней необходимости. Группа Сабрины и Кейры войдет в Рыс–Рун тихо, как мышка, на цыпочках, тики–топ. Вильгефорца возьмут живым, без единой царапины, без единого синячка. Это мы решили. Хотя я по–прежнему считаю, что следовало бы некоторых проучить. Чтобы те немногие, там, в замке, которые переживут эту ночь, до конца жизни просыпались бы с криком, когда им приснится то, что случилось.
— Месть, — сухо проговорила чародейка из Ковира, — есть наслаждение для умов заурядных, слабых и мелочных.
— Возможно, — со спокойной улыбкой согласилась Филиппа. — Однако наслаждением она от этого быть не перестает.
— Давайте прекратим. — Маргарита Ло–Антиль подняла фужер искрящегося вина. — Предлагаю выпить за здоровье мазели Фрингильи Виго, стараниями которой убежище Вильгефорца было обнаружено. Воистину, мазель, это была добротная, образцовая работа.
Фрингилья поклоном поблагодарила за тост. В черных глазах Филиппы она заметила что–то вроде насмешки, в лазурном взгляде Трисс Меригольд — отвращение. Улыбок Францески и Шеалы она постичь не могла.
— Начинают, — сказала Ассирэ вар Анагыд, указывая на вызванную чарами картину.
Уселись поудобнее. Чтобы лучше видеть, Филиппа заклинанием приглушила свет.
Было видно, как от скал отделяются быстрые черные фигуры, бесшумные и юркие, словно летучие мыши. Как на бреющем полете опускаются на зубцы и навесные бойницы замка Рыс–Рун.
— Почти сотню лет, — буркнула Филиппа, — не держала я метлы между ногами. Еще немного — и вообще забуду, что значит летать.
Шеала, всматривавшаяся в изображение, успокоила ее нетерпеливым шиканьем.
В окнах черной громады замка кратко блеснул огонь. Раз, другой, третий. Они знали, что это. Запертые двери и внутренние цепи разлетелись вдребезги под ударами шаровых молний.
— Они внутри, — тихо произнесла Ассирэ вар Анагыд, единственная, кто наблюдал картину не на стене, а вглядываясь в лежащий на столе хрустальный шар. — Ударная группа внутри. Но что–то у них неладно. Не так, как должно бы.
Фрингилья почувствовала, как кровь от сердца отливает куда–то вниз, к животу. Она уже знала, что именно не так, как должно было бы быть.
— Госпожа Глевиссиг, — продолжала докладывать Ассирэ, — включает прямой коммуникатор.
Пространство между колоннами зала неожиданно разгорелось, в материализующемся овале они увидели Сабрину Глевиссиг в мужской одежде, с волосами, перехваченными на лбу шифоновым шарфом, и лицом, зачерненным полосками маскирующей краски. За спиной чародейки просматривались грязные каменные стены, на них висели обрывки лохмотьев, некогда бывших гобеленами.
Сабрина указала на них затянутой в перчатку рукой, с которой свисали длинные полоски паутины.
— Только этого, — сказала она, бурно жестикулируя, — тут полным–полно! Только этого! Дьявол меня побери, что за идиотизм, какой провал…
— Говори понятней, Сабрина.
— Что понятней? — взвизгнула каэдвенская магичка. — Что тут можно сказать понятней? Не видите? Это замок Рыс–Рун! Он пуст! Пуст и грязен! Это чертовски пустая развалюха! Нет тут ничего! Ничего!
Из–за спины Сабрины выглянула Кейра Мец, с маскирующей раскраской на лице выглядевшая как черт из ада.
— В этом замке, — спокойно подтвердила она, — нет и не было никого. Уже лет пятьдесят. Всего каких–то пятьдесят годков здесь не появлялась ни одна живая душа, если не считать пауков, крыс и летучих мышей, у которых, как известно, душ нет. Мы десантировались не туда.
— Вы проверили, не иллюзия ли это?
— Ты нас детьми считаешь, Филиппа?
— Слушайте обе, — Филиппа Эйльхарт нервно пригладила волосы, — наемницам и адепткам скажете, что это были учения. Заплатите им и возвращайтесь. Возвращайтесь немедленно! И с хорошей миной, слышите? Делайте хорошую мину!
Овал коммуникатора погас. Осталось только изображение на стенном экране. Замок Рыс–Рун на фоне черного, усеянного звездами неба. И озеро, в котором эти звезды отражались.
Фрингилья Виго уставилась в крышку стола. Она чувствовала, что приливающая к щекам кровь вот–вот разорвет кожу.
— Я… поверьте… — выдавила она наконец, не в силах больше переносить молчания, заполнившего колонный зал замка Монтекальво. — Я… поверьте, я… действительно не понимаю…
— А я — понимаю, — сказала Трисс Меригольд.
— Этот замок, — задумчиво проговорила Филиппа, совершенно не обращая внимания на сообщниц. — Этот замок… Рыс–Рун… следует уничтожить. Превратить в развалины, в груду кирпичей и камней. А когда об этом деянии начнут слагать легенды и сказания, надо будет подвергнуть их тщательной цензуре. Вы улавливаете мою мысль?
— Вполне, — кивнула молчавшая до того Францеска Финдабаир.
