– Итак, похоже, у тебя здорово получается, – раздался сзади голос Эвана, и у меня сразу застучало в висках. Я мысленно велела себе успокоиться, со мной явно творилось что-то странное. А он тем временем как ни в чем не бывало продолжил: – Я имею в виду футбол. Игра вчера была супер.
– Спасибо. А ты что, тоже в этом классе? – покраснев, спросила я.
– Типа того, – ответил он. – Я попросил записать меня сюда, если мне разрешат заниматься проектами, связанными с фотографией. Мисс Майер согласилась, и вот я здесь.
– О… – только и смогла пробормотать я.
Он снова ухмыльнулся, а я зарделась еще сильнее. Мое тело явно отказывалось мне подчиняться: щеки предательски пылали, сердце колотилось как сумасшедшее. Я была сама не своя и от этого жутко злилась.
Но тут, к моему величайшему облегчению, в разговор вмешалась мисс Майер и тем самым не дала мне окончательно опозориться.
– Итак, ты уже успел познакомиться с Эммой Томас? Прекрасно.
– Не далее как вчера, – посмотрел на меня с улыбкой Эван.
– Хорошо, что ты уже успел освоиться. Эмма, можно попросить тебя показать Эвану наши фотопринадлежности и проявочную комнату?
Сердце мое сразу переместилось куда-то в область желудка, а щеки запылали еще сильнее и, наверное, уже начали излучать тепло.
– Конечно, – быстро ответила я.
– Спасибо тебе, – сказала мисс Майер.
Ну почему, почему из всех знакомых мне людей именно она решила помучить меня?!
Не глядя на Эвана, я встала и направилась в дальний угол, чтобы открыть один из шкафчиков, что висели над прилавком.
– В этом шкафу хранятся фотопринадлежности. Бумага, проявитель, словом, все, что нужно, – стоя к нему спиной, открыла и снова закрыла я дверцу шкафа.
На прилавке внизу лежали резак для бумаги и рамки. Затем мы подошли к проявочной, и я показала, где на стене находится выключатель для красного света.
– Не возражаешь, если я загляну внутрь?
От неожиданности у меня на секунду перехватило дыхание.
– Конечно, – ответила я, впервые за все время посмотрев на него.
И мы вошли в тесную прямоугольную комнатку, в центре которой стоял длинный металлический стол с ванночками для проявки фотографий. Справа на стене висели шкафчики, а слева – два ряда проволоки с прищепками для просушки проявленных снимков. И хотя красный свет сейчас не горел, в комнате было слишком темно. Словом, это было вовсе не то место, где я хотела бы оказаться наедине с Эваном Мэтьюсом.
– Вот, пожалуйста, – развела я руками.
Эван прошел прямо к шкафчикам и принялся открывать дверцы, изучая содержимое.
– Почему ты общаешься только с Сарой? – раздался из-за дверцы голос Эвана. Закрыв шкафчик, он выжидающе посмотрел на меня.
– Что ты имеешь в виду? – сразу ощетинилась я.
– Ты ни с кем не разговариваешь, – констатировал он. – Почему так?
Я промолчала. Мне нечего было ему ответить. Заметив мое смущение, он примирительно сказал:
– Ладно. Почему ты не разговариваешь со мной?
– Ты слишком прямолинеен, – перешла я в наступление.
Он улыбнулся, и у меня снова екнуло сердце.
– Ну… – начал он.
– Потому что я не уверена, нравишься ты мне или нет, – не подумав, выпалила я.
В ответ он наградил меня своей привычной насмешливой ухмылкой. Какая странная реакция! Все, у меня больше не было сил оставаться с ним наедине в замкнутом пространстве. Я резко развернулась и вышла из комнаты.
Разговор с Эваном настолько выбил меня из колеи, что я не смогла сосредоточиться и моя работа осталась незаконченной. Эван ушел, чтобы сделать несколько фотографий – уж не знаю, что он там снимал! – но я все равно ощущала его присутствие. Этот класс был для меня чем-то вроде святилища, а он пришел и его осквернил.
Когда на перемене мы встретились с Сарой в коридоре, она сразу заметила, что я в растрепанных чувствах.
– С тобой все в порядке? – спросила она.
– Эван Мэтьюс был на художественных занятиях, – выпалила я.
– И… – Сара явно ждала продолжения рассказа.
Но я только покачала головой. У меня не было слов, чтобы объяснить, что Эван Мэтьюс бесцеремонно нарушил размеренное течение моего школьного дня. И хотя Сара понимала меня лучше, чем кто-либо другой, я не была готова делиться с ней своими переживаниями. У меня до сих пор внутри все клокотало, а мысли путались.
– Потом поговорим, – поспешно сказала я, развернулась и пошла в другую сторону.
Я решительно отказывалась понимать, что со мной происходит. До сих пор мне удавалось выжить исключительно благодаря тому, что я спрятала все свои эмоции под замок и бесшумно скользила по школьным коридорам, оставаясь незаметной для остальных. Учителя отмечали мою высокую успеваемость, тренеры – спортивные достижения, но в силу своей неприметности я не могла играть важную роль в общественной жизни школы. Меня трудно было запомнить, на что, собственно говоря, я и рассчитывала.
В свое время одноклассники пытались подружиться со мной и даже приглашали на вечеринки, но это продолжалось недолго. Я отклоняла приглашения, а во время разговора давала исключительно односложные ответы, и меня оставили в покое. Что и требовалось доказать.
Сара оказалась единственной, кто был рядом со мной все четыре года, что я здесь училась. В течение шести месяцев она упорно звала меня в гости, и Кэрол наконец сдалась, сказав «да». В тот раз она собиралась с подругой за покупками, и ей ужасно не хотелось брать меня с собой, поэтому приглашение Сары пришлось как нельзя кстати. И вот так, благодаря счастливому случаю, возникла наша крепкая дружба с Сарой. С тех пор время от времени, когда это совпадало с расписанием светских мероприятий Кэрол, мне разрешалось ночевать у подруги. Более того, поскольку отец Сары был судьей, такое – пусть даже опосредованное – знакомство тешило самолюбие Кэрол.
Прошлым летом мне даже разрешили поехать вместе с семьей Сары на неделю в Мейн, так как Джордж с Кэрол собрались отправиться с детьми в поход. Когда родители Сары приглашали меня, то обставляли все так, будто приглашают всю футбольную команду, а потому не могут не позвать и меня, и Кэрол вынуждена была соглашаться. Но по возвращении домой мне приходилось жестоко расплачиваться за свою, как ей казалось, черную неблагодарность.
Но никакие синяки не могли заставить меня забыть лучшую неделю своей жизни. Именно тогда я встретила Джеффа Мерсера. Джефф работал спасателем на пляже, который находился в нескольких минутах ходьбы от того места, где мы жили. У его семьи был небольшой летний домик на берегу, и Джефф проводил там весь летний сезон.
Когда Джефф познакомил нас со своими друзьями и пригласил на вечеринку, я солгала, назвавшись кузиной Сары из Миннесоты. Перед вечеринкой нам с Сарой пришлось сочинить целую историю, основанную на моей невинной лжи. Я чувствовала себя вполне комфортно в рамках своей придуманной жизни, и мне не было нужды притворяться невидимкой, ведь такой Эммы действительно не существовало.
