— Когда?
— В этом-то вся закавыка. Я не могу допустить, чтобы Дэнни перегонял мою личную машину в рабочее время, так что придется подождать. — Я открыла бутылку шардоне.
— Черт, — выругалась Люси. — Получается, завтра я тоже никуда не уеду?
— Боюсь, ни ты, ни я.
— И что ты собираешься делать завтра?
Я протянула ей стакан вина.
— Пойду в офис, посижу на телефоне. Здесь есть периферийное отделение. Ты можешь там поработать?
Она пожала плечами.
— Пара знакомых по Академии найдется.
Я уже хотела посоветовать ей сходить с кем-нибудь из них в спортзал — смотришь, и настроение бы изменилось, — но сдержалась.
— Я не хочу вина. — Люси поставила стакан на стойку. — Выпью лучше пива.
— Ты почему такая сердитая?
— Я не сердитая. — Она достала из холодильника бутылку «бек лайт»
[23]
и отвернула пробку.
— Сесть не хочешь?
— Не хочу. Кстати, я взяла Книгу, так что не беспокойся, когда не найдешь ее в портфеле.
— Что значит «взяла»? — забеспокоилась я.
— Взяла почитать, пока ты навещала миссис Эддингс. — Люси приложилась к горлышку. — Решила просмотреть еще разок — а вдруг мы чего-то не заметили?
— Думаю, было бы достаточно и того, что мы прочитали. Нам всем этого хватило в избытке.
— Там есть много чего в духе Старого Завета. То есть ничего сатанинского я не нашла. Правда.
Я молча смотрела на нее, спрашивая себя: что же все-таки творится в этом невероятно сложно устроенном мозгу?
— Вообще-то, мне она показалась довольно занимательной, — продолжала Люси. — Я бы даже сказала, что в ней присутствует некая сила для тех, кто согласен ее принять. Я не согласна, поэтому меня она не трогает.
— Ну, что-то в ней определенно есть. — Я отставила стакан.
— Меня только одно беспокоит: я устала и подвисла здесь. Так что пойду-ка спать. — Она поднялась. — Приятных тебе снов.
Уснуть получилось не сразу. Я долго сидела перед камином, отгоняя тревожные мысли, потому что, пожалуй, лучше всех на свете знала свою племянницу.
Может быть, они с Джанет просто поругались и утром все уладится, а может, у нее и впрямь много дел и невозможность вернуться в Шарлотсвилл вовсе не такая мелкая проблема, как мне представляется.
Я погасила огонь и на всякий случай еще раз проверила сигнализацию, потом ушла в спальню и закрыла дверь. Но заснуть все равно не удавалось, и я еще долго сидела с включенной лампой, слушая шум ветра и шелест дождя и читая распечатку звонков с факса Эддингса.
За последние две недели их было восемнадцать, и все они представляли определенный интерес, а кроме того, подтверждали, что Тед Эддингс, по крайней мере иногда, бывал дома и делал что-то в своем кабинете.
Удивило меня и еще одно обстоятельство. Если Тед работал дома, логично было бы ожидать, что он обменивается информацией с центральным офисом «АП». На деле же все обстояло совсем иначе. С середины декабря Эддингс лишь дважды звонил в центральный офис, по крайней мере, если судить по тому факсу, который мы обнаружили у него дома. Среди других, сохранившихся в журнале, адресов встречались такие, как «ЛМ», «ОТС», «КПТ», «КВМС». Коды трех из них совпадали с кодом Тайдуотера, Центральной и Северной Каролины, другие указывали на Мемфис и Теннесси.
Я пыталась уснуть, но информация все время крутилась в голове. С кем контактировал Эддингс? Что связывало эти столь разные места и есть ли между ними вообще какая-то связь? Я закрывала глаза и снова видела его в мутной воде, висящим на зацепившемся шланге. Я помнила, каким закоченевшим, неподатливым было его тело, когда мы поднимались на поверхность. Уже тогда мне было ясно, что он мертв по меньшей мере несколько часов.
В три ночи я села в постели.
В доме было тихо, если не считать обычных и уже становившихся привычными звуков, но мне никак не удавалось отключиться. Какое-то время я сидела, глядя перед собой в темноту, потом неохотно спустила ноги на пол. Сердце тут же заколотилось, словно испугавшись, что мне не спится в такой час. Я прошла в кабинет, закрыла дверь и написала короткое сообщение:
ВСЕМ, КОГО ЭТО МОЖЕТ КАСАТЬСЯ
Я понимаю, что это номер факса, в противном случае позвонила бы лично. Мне нужно знать, кто вы, поскольку ваш номер присутствует на распечатке факса недавно умершего человека. Пожалуйста, свяжитесь со мной при первой же возможности. Для подтверждения подлинности этого сообщения позвоните капитану Питу Марино в полицейское управление Ричмонда.
Я указала номера своих телефонов, имя, должность и отправила письмо всем сохранившимся в памяти адресатам, за исключением, разумеется, «Ассошиэйтед пресс».
Не знаю, как долго я сидела потом за столом, не сводя глаз с факса, словно ждала, что аппарат сам собой, вот так, с ходу решит за меня это дело. Но он молчал, и мне ничего не оставалось, как ждать и читать. В шесть утра, когда ночь, по моим представлениям, уже закончилась, я сама позвонила Марино.
— Никакого бунта, надо понимать, так и не случилось, — сказала я после того, как, судя по донесшемуся звуку, телефон на другом конце линии упал и ударился, но все же донес его голос. — Хорошо, значит, будить тебя не надо.
— Который час? — словно в ступоре пробормотал Марино.
— Вставай и пой, солнышко.
— Мы загребли человек, наверно, пять. Остальные присмирели и вернулись на место. А ты чего не спишь?
— Я всегда бодрствую. И, между прочим, ты мог бы подвезти меня на работу. К тому же мне нужны продукты.
— Ладно, поставь кофе. Я уже еду.
8
К приезду Марино Люси еще не встала, а я варила в кухне кофе. Открывая дверь, я выглянула на улицу и с огорчением убедилась, что Ричмонд за ночь заледенел. По радио сообщали о поваленных деревьях и обрывах линии электропередачи в нескольких кварталах города.
— Какие-то проблемы? — спросила я, закрывая дверь за Питом.
— Как посмотреть. — Марино поставил на стол пакеты с продуктами и, сняв пальто, протянул его мне. — Что ты имеешь в виду?
— Ездить можешь?
— У меня цепи на шинах. Но я чертовски устал — работал полночи.
— Ну так выпей кофе.
— Только не то дерьмо, что без кофеина.
— У меня гватемальский. Обещаю, доза будет убойная.
— А ребенок где?
— Спит.
— Да, я бы и сам не отказался вздремнуть пару часов. — Марино зевнул.
Я начала готовить фруктовый салат. За окном, внизу, медленно катила свинцовые воды река. Камни обледенели, и заиндевевшие деревья уже сверкали в зыбком утреннем свете. Марино налил себе кофе, по обыкновению щедро добавив сахара и сливок.
