Я потратила несколько минут, просматривая поднос с входящей корреспонденцией. Он был доверху заполнен свидетельствами о смерти — с красной и зеленой полосками; первые относились к случаям, где требовалось вскрытие. Некоторые бумаги ждали моей подписи, а сообщение на экране компьютера привлекало внимание к почтовому ящику. Все это могло подождать, решила я и вышла в холл — посмотреть, кто еще здесь есть. На месте, в приемной, была только Клета, но именно ее я и хотела увидеть.
— Доктор Скарпетта? — удивилась она. — А я и не знала, что вы здесь.
— Вот, подумала, что пора бы и в Ричмонд вернуться. — Я пододвинула к ее столу стул. — Мы с доктором Филдингом постараемся прикрыть Тайдуотер отсюда.
Клета приехала из Флоренса, что в Южной Каролине. Она перебирала с макияжем, носила слишком короткие юбки и верила, что для счастья надо быть хорошенькой. К сожалению, ей это не грозило. Вооружившись лупой, Клета сортировала фотографии по номерам дел. Рядом, на салфетке, лежал сэндвич с колбасой, купленный, наверно, в соседнем кафетерии. Тут же стояла бутылочка энергетического напитка «таб».
— Дороги уже оттаивают, — сообщила она мне.
— Вот и хорошо, — улыбнулась я. — Рада, что ты здесь.
Довольная, она достала из коробки еще несколько фотографий.
— Клета, ты ведь помнишь Теда Эддингса?
— Да, мэм, помню. — Девушка заморгала, как будто собралась заплакать. — Всегда был такой любезный, когда приходил. Поверить не могу. — Она закусила губу.
— Доктор Филдинг говорит, что Эддингс звонил сюда в конце прошлой недели. Случайно не помнишь?
Она кивнула.
— Да, мэм, звонил. Я помню. Вообще-то, я все время об этом думаю.
— Он с тобой разговаривал?
— Да.
— Не помнишь, что говорил?
— Мистер Эддингс хотел поговорить с доктором Филдингом, но его линия была занята. Я спросила, не хочет ли он оставить сообщение, ну, мы и поболтали немного. Вы же знаете, каким он был. — Глаза ее заблестели, голос дрогнул. — Сказал, что я, должно быть, много кленового сиропа ем, оттого и разговариваю так… А еще пригласил меня на свидание.
Она покраснела.
— Не всерьез, конечно. Он всегда так говорил. «И когда мы пойдем на свидание?» Шутил так…
— Все хорошо, — мягко сказала я.
— И девушка у него была.
— Откуда ты знаешь?
— Он обещал привести ее когда-нибудь, и мне кажется, это была не шутка. По-моему, ее звали Лорен, но больше я ничего о ней не знаю.
Я представила, как Эддингс ведет такие вот задушевные беседы с моими подчиненными. Ничего удивительного, что его так легко, в отличие от других репортеров, пропускали ко мне. Может быть, этот талант и привел его к смерти? Может быть…
— А он не сказал, зачем ему нужен доктор Филдинг? — спросила я, поднимаясь.
Клета задумалась на секунду, рассеянно перекладывая фотографии жестокого, незнакомого ей мира.
— Минуточку. Да, вспомнила. Что-то насчет радиации. Насчет того, как определить, если человек умер от радиации.
— Что конкретно имелось в виду? — поинтересовалась я.
— По-моему, он писал какую-то статью о рентгеновских аппаратах. Ну, знаете, в последнее время об этом много в новостях говорят, потому что люди боятся таких вещей, вроде этих писем-убийц.
Насколько я помнила, в квартире Эддингса не нашли ничего, что указывало бы на подготовку им подобного материала. Я вернулась в кабинет и занялась бумажной работой, периодически отвечая на звонки. Время шло. Я уже собралась перекусить у себя за столом, когда вошел Марино.
— Что случилось? Хочешь половину сэндвича с тунцом?
Марино закрыл дверь и, не снимая пальто, сел на стул. Лицо у него было такое, что я испугалась.
— Ты разговаривала с Люси?
— Только утром. — Я отложила сэндвич. — Почему ты об этом спрашиваешь?
— Она звонила мне… — он посмотрел на часы, — примерно час назад. Спрашивала, как связаться с Дэнни, узнать насчет машины. По голосу — она была навеселе.
Секунду-другую я молча смотрела на него, потом отвела глаза. Не стала спрашивать, уверен ли он в этом, потому что Марино разбирался в таких вещах и знал о прошлых проблемах Люси.
— Мне поехать домой? — спросила я.
— Нет. Она сейчас в таком настроении… рвет и мечет. Слава богу, по крайней мере, машины у нее нет.
Я перевела дух.
— Это к тому, что она сейчас в безопасности. Просто подумал, что тебе надо об этом знать.
— Спасибо.
Тревожных симптомов давно не замечалось, и я надеялась, что Люси удалось справиться со склонностью к алкоголю, что беда навсегда осталась в прошлом, что времена, когда она садилась пьяная за руль, теперь не повторятся. Но вот… Ее странное поведение утром и сообщение Марино сигнализировали о том, что что-то не так. Что-то совсем не так.
— И еще одно, — добавил он, поднимаясь. — Ты ведь не хочешь, чтобы она возвращалась в Академию в таком состоянии?
— Нет. Конечно нет!
Марино ушел, а я какое-то время сидела за закрытой дверью, и мысли мои катились медленно и неуклюже, как угрюмая река под окном дома. Вспоминая — со злостью или страхом, не знаю, — те случаи, когда предлагала племяннице вина или покупала ей пива, я чувствовала себя обманутой, преданной. Так подняться, столь многого достичь, а теперь все потерять? От этой мысли меня бросало в отчаяние. А потом эти образы вдруг вытеснили другие. Мое воображение рисовало ужасные картины, созданные человеком, который хотел быть божеством. Увы, моя племянница, при всех ее блестящих талантах, не понимала, сколь темна сила зла. Она не понимала зло так, как понимала его я.
Я надела пальто и перчатки, потому что знала, что мне необходимо отправиться домой, к Люси, и уже собиралась предупредить дежурного, что ухожу, когда зазвонил телефон. Люси? Я подняла трубку — это был шеф чесапикской полиции, сообщивший, что зовут его Стилс и что его перевели из Чикаго.
— Жаль, что приходится знакомиться вот таким образом, — сказал он, как мне показалось, вполне искренне, — но вынужден поговорить с вами о моем детективе по имени Рош.
— Мне тоже нужно поговорить с вами о нем. Может быть, объясните, в чем именно его проблема?
— Если верить Рошу, его проблема — вы.
— Смешно. — Меня душила злость. — Скажу коротко, шеф Стилс, ваш детектив непрофессионален, не соответствует должности и всячески мешает расследованию. В мой морг он больше не войдет.
— Вы понимаете, что Министерство внутренних дел проведет тщательное расследование этого случая. Вероятно, мне понадобится, чтобы вы как-нибудь приехали и мы могли бы поговорить.
— В чем меня обвиняют?
