— Теперь Баргашу самому нужно тихонько улизнуть из дома, — пробормотала Холе и, подавив зевок от усталости, без сил рухнула на подушку возле младшей сестренки. — Иначе все усилия последних недель будут напрасными.
Только что отправили последний груз — винтовки, которые Холе на всякий случай хранила в доме. Кладовки Бейт-Иль-Тани опустели, а Марсель был снабжен всем необходимым, припасов бы хватило, даже если бы пришлось выстоять более длительную осаду. Все было готово.
Салима уперлась локтями в колени и устало потерла лоб. Напряжение последних дней, тайная ночная суета не оставляли времени на сон и еду. В голове у нее было так легко, легко и пусто, что голова почти кружилась. И все-таки… все-таки…
— Холе, — медленно проговорила она. — Холе, мне кажется, я знаю, как нам все устроить…
Вскоре на узкой улочке перед осажденным домом — после того как стемнело — можно было наблюдать необычное зрелище. С обеих сторон — от Бейт-Иль-Тани и от дома сестер султана начали двигаться две процессии, темные фигуры с ног до головы были закутаны в черные покрывала. Процессию справа возглавляли Холе и Салима, слева — Шамбуа и Фаршу, каждую пару сестер сопровождали женщины из их домов, все были в масках и в шейлах . Черная толпа была темнее только что опустившейся на город ночи, а фонари в руках призрачных фигур делали их еще призрачнее.
Не менее фантастическим было и зрелище, ожидавшее их перед главным входом: освещенные пламенем факелов солдаты стояли с ружьями и штыками наготове и саблями наголо.
— Назад! Уйдите прочь! Вам тут нечего делать! — отовсюду кричали женщинам.
— Давайте вернемся, — прошептала Холе и вцепилась в плечо Салимы. — Нам не справиться.
Салима почти физически уловила страх сестры, и ей стало еще страшнее. Что перевесит в солдатах: повиновение султану или уважение к беззащитным женщинам? В этот момент чего бы только Салима не дала за ружье, которое можно было бы спрятать под шейлу ! Конечно, против вооруженных до зубов солдат оно вряд ли принесло бы больше пользы, чем при жажде капля воды на раскаленном камне. И все же с ружьем она чувствовала бы себя более уверенной. Но если даже Холе испугалась, то ей, Салиме, теперь надо быть сильной за двоих.
— Нет, этого мы делать не будем — прошипела она в ответ. — Эй, ты, послушай-ка! — громко обратилась она к одному из солдат. — Позови своего командира!
— Что ты хочешь сделать? — прошептала Холе едва слышно ей прямо в ухо.
— Когда они узнают, кто стоит перед ними, нас пропустят.
— Но… ты хочешь?… — Холе умолкла, а женщины, сгрудившиеся вокруг, задыхались от ужаса.
Салима, самая молодая среди них, приблизилась с гордо поднятой головой к самому старшему и сдвинула полумаску. Это было нечто неслыханное, шло вразрез с обычаями — так не отваживалась поступить ни одна дочь султана. Солдаты тоже не знали, куда им смотреть и что делать, и беспомощно опустили ружья.
— Вы ведь знаете меня? Я принцесса Салима. — Полуобернувшись назад, она указала на сестру и племянниц. — А это принцесса Холе, принцесса Шамбуа и принцесса Фаршу.
Холе тут же последовала примеру младшей сестры, тоже сняв полумаску.
— Мы требуем пропустить нас в этот дом! Вы можете выполнять все приказы султана Меджида, однако мы — его сестры, а принц Баргаш — его брат.
Командир в чине полковника беспомощно оглядывался. Хотя он никогда не видел открытого лица ни принцессы Салимы, ни принцессы Холе, он и на долю секунды не усомнился, что перед ним именно они. Какие другие женщины могли обладать таким мужеством и дерзостью открыть ему свое лицо, так уверенно презрев законы приличия, кроме дочерей великого и храброго султана Саида?
— Вы не можете отказать нам… — вступила в разговор Шамбуа, тоже открывшая лицо, и ей вторила Фаршу, уже без шейлы: — …потому что вы не имеете права!
— Слушаюсь, принцесса Салима. — Кажется, полковник снова взял себя в руки. — Простите, принцесса Холе. Это моя ошибка, что я не узнал вас, принцесса Шамбуа. Против одного часа, проведенного в этом доме, само собой разумеется, никто возражать не станет, принцесса Фаршу. — И полковник распахнул перед принцессами и их свитой парадный вход, смущенно потупив глаза.
Баргаш кипел от ярости.
— Ты в своем уме? — заревел он, вырывая из рук Салимы шейлу и полумаску, которые она тайком пронесла в дом под своим покрывалом, и бросая их на пол. — Никогда я этого на себя не напялю! Мужчина в женском платье — есть ли более постыдное кощунство?!
Маленький Абдул Азиз испуганно спрятался за Медже, прежде чем гнев Баргаша по ошибке обрушился бы на него.
— Ш-шш, — попыталась успокоить Баргаша Холе, — ты же не хочешь, чтобы твой рев услышали солдаты?
— Ты что, совсем потеряла рассудок?! — угрожающе замахнулся он на Салиму, но та не дрогнула. В ней разгорался гнев: просто из мужской гордыни и неуместного соблюдения приличий Баргаш походя отверг ее хитроумную выдумку, ни на секунду не задумавшись.
— Тогда мне тоже плевать, сгниешь ты здесь или нет, — бросила она ему без опасения, что ее слова могут таить в себе опасность. — Другого способа быстро выйти отсюда просто нет.
— Мы считаем, что это очень хороший план… — вмешалась Шамбуа, а Фаршу прибавила:
— …который придумала наша Салима.
— Воистину они правы, Баргаш, — подала голос и Медже и ласково погладила Абдула Азиза по голове, который цеплялся за ее одежду. — Это действительно ловко придумано, а, как известно, цель оправдывает средства!
— И у тебя не так уж много времени на раздумья, — продолжала донимать брата Холе. — Полковник дал нам всего час — и ни минутой больше!
Точно через час женщины, согласно приличиям тщательно закутанные, вышли через парадный вход, плотно держась друг друга, и, сопровождаемые приветствиями и благословлениями солдат, на что они отвечали благодарным щебетаньем, вместе с ожидавшими их прислужницами поднялись вверх по улочке и скрылись за ближайшим углом.
Их шаги все убыстрялись, дыхание сбивалось, когда они бежали по лабиринту городских улиц, освещаемые лишь сиянием звезд — фонари уже были погашены. Их черные одежды развевались. Жесткая ткань шуршала, напоминая шелест птичьих крыльев, позвякивали украшения. Только мягкие сандалии не стучали по камням. Мало-помалу их сплоченная группа распадалась и вытягивалась в цепочку, когда они бежали по насыпи через залив, вверх, к Глиняному городу.
— Сколько еще осталось? — сердито прогрохотал низкий голос во главе маленького отряда, едва они, задыхаясь, миновали последние хижины, а руки вопрошавшего уже раздраженно сдирали с лица шейлу.
— Еще прилично, — задыхаясь, выдохнула Салима. — До места встречи еще далеко, это за городом.
Она стиснула зубы, наступив на острый камешек, который больно впился ей в подошву, и она оступилась, но сразу же побежала дальше.
