— Это совершенно правильно, — сказал майор Лиепа. — Когда коммунистические государства находятся на грани распада, они становятся похожими на корабль, терпящий бедствие. Преступники — это крысы, они бегут первыми. У них есть связи, деньги, средства. Многие люди из стран Восточной Европы, которые пытаются получить убежище на Западе, не кто иные, как бандиты, которые вовсе не спасаются от притеснений, а ищут новые места для своей деятельности. Подделать биографию и документы очень легко.
— Майор Лиепа, — прервал его Валландер. — Вы сказали, что вы так думаете. You believe. You do not know?
[3]
— Я уверен, — ответил майор. — Но доказать я не могу. Пока не могу.
За словами майора скрывался некий контекст, не укладывающийся у Валландера в голове. Получается, в стране майора Лиепы преступность связана с политической элитой, располагающей достаточной властью, чтобы опосредованно и напрямую влиять на систему наказаний. Два трупа, приплывшие к шведскому берегу, привезли с собой привет из этого сложного и чуждого мира. Кто же в действительности держал пистолет, из которого убили этих двоих?
Вдруг Валландер отчетливо понял, что расследование каждого преступления означало для латышского майора поиск доказательств, раскрывающих его политическую подоплеку. «Наверно, нам в Швеции следовало бы работать точно так же, — подумал он. — Может, нам пора понять, что мы копаем недостаточно глубоко, когда ищем причины преступлений, совершаемых вокруг нас сегодня?»
— Эти двое, — сказал Мартинссон, — кто убил их? И почему?
— Я не знаю, — ответил Лиепа. — Они, конечно, получили по заслугам. Но зачем их пытали? Кто их пытал? Что хотели узнать убийцы, прежде чем заставить Лейю и Калнса замолчать навсегда? Узнали ли они, что хотели? У меня тоже много вопросов, но ответов нет.
— Едва ли ответы можно найти в Швеции, — заметил Валландер.
— Я знаю, — сказал Лиепа. — Ответы, скорее всего, в Латвии.
Валландер вздрогнул. Почему он сказал «скорее всего»?
— Если не в Латвии, то где же еще? — удивился он.
— Еще дальше, — ответил майор.
— К востоку от Латвии, — предположил Мартинссон.
— Или к югу от Латвии, — сказал майор Лиепа и умолк.
Валландер и Мартинссон поняли, что он не хочет развивать свою мысль.
Совещание закончилось. Валландер почувствовал, что после долгого сидения дал знать о себе старый радикулит. Мартинссон обещал майору помочь обменять деньги в каком-нибудь банке. Валландер попросил его также позвонить Лувэну в Стокгольм и узнать, как идут дела с баллистической экспертизой. А сам он собирался написать рапорт о прошедшем совещании. Прокурор Анетт Бролин сообщила, что хочет получить его как можно скорее.
«Нет уж, Бролинша, — подумал Валландер, выходя из прокуренной переговорной в коридор. — Это дело ты не сможешь довести до нашего суда. Мы пошлем его в Ригу как можно скорее вместе с двумя трупами и красным спасательным плотом. Затем поставим штамп на папке с материалами предварительного следствия и с легким сердцем заключим, что мы сделали все, что от нас зависело, и что нет никаких оснований принимать дополнительные меры».
После обеда Валландер писал свой рапорт, пока Мартинссон сопровождал майора Лиепу, который хотел купить кое-что из одежды для своей жены. Затем Валландер позвонил в прокуратуру и узнал, что Анетт Бролин готова принять его, и тут в двери показался Мартинссон.
— А где ты оставил майора? — спросил Валландер.
— Сидит в своем кабинете и курит, — ответил Мартинссон. — Засыпал Сведбергу пеплом весь ковер.
— Он что-нибудь перекусил?
— Я пригласил его в «Дудочник». Сегодня там подавали гуляш. Но я не думаю, что ему понравилось. Он все больше курил и пил кофе.
— Ты позвонил Лувэну?
— Его нет, у него грипп.
— Но ты говорил с кем-то вместо него?
— По телефону ни от кого ничего невозможно добиться. Никого не удается поймать. Никто не знает, когда кто вернется. Все обещают позвонить. И никто не перезванивает.
— Может, Рённлунд тебе поможет?
— Я пытался поймать и его тоже. Но он уехал по служебным делам.
По какому делу он уехал, куда и когда он вернется, сказать не мог никто.
— Попробуй еще. Я поеду в прокуратуру. Я полагаю, мы сможем передать дело майору очень скоро. Трупы, плот и материалы следствия — все это он сможет забрать в Ригу.
— Как раз об этом я хотел поговорить с тобой.
— О чем?
— О спасательном плоте.
— А что с ним?
— Майор Лиепа хотел осмотреть его.
— Разве он не стоит в подвале?
— Все оказалось не так просто.
Валландер почувствовал, что начинает злиться. Иногда Мартинссон выражался слишком витиевато, так что не поймешь, что он имеет в виду.
— Что сложного в том, чтобы спуститься в подвал?
— Плот исчез.
Валландер с недоверием взглянул на Мартинссона:
— Исчез?
— Да. Исчез.
— Что ты хочешь сказать? Плот стоял в подвале на двух деревянных козлах. Вы с капитаном Эстердалем осмотрели его. Кстати, следовало бы написать ему и поблагодарить за помощь. Хорошо, что ты мне напомнил.
— Козлы на месте, — сказал Мартинссон. — А плот пропал.
Тут до Валландера наконец дошло, что имел в виду Мартинссон. Он бросил свои бумажки на стол. Вместе с Мартинссоном они бегом спустились в подвал.
Мартинссон был прав. Плот пропал. На бетонном полу валялись деревянные козлы.
— Что за черт?! — выругался Валландер.
Мартинссон ответил нерешительно, словно сам сомневался в своих словах:
— Кто-то проник сюда. Вчера вечером Ханссон спускался в подвал по какому-то делу и видел плот. Сегодня утром дорожный патруль обнаружил, что дверь взломана. Следовательно, плот украли ночью.
— Это невозможно, — возразил Валландер. — Как можно проникнуть в управление полиции? Здесь дежурят круглые сутки. А больше ничего не пропало? Почему никто не сообщил об этом?
— Патрульный сообщил Ханссону. А тот забыл доложить тебе. Но здесь ничего больше не было, только спасательный плот. Все остальные двери заперты. И следов взлома на них нет. Те, кто проник сюда, искали плот, и ничего больше.
Валландер уставился на перевернутые козлы. Где-то в глубине души нарастала тревога.
— Мартинссон, — медленно проговорил он, — вспомни, не попадалось ли тебе в газетах, что спасательный плот хранится в подвале управления полиции?
Мартинссон задумался.
