Но теперь спешить было незачем. Пиратам требовалось убрать
обломки бушприта, и прошёл целый час, прежде чем они, горя жаждой мести,
возобновили военные действия, пойдя в крутой бейдевинд
[47] против бриза.
Во время этой передышки Аранье удалось дотащить орудия до
рощи, находящейся в миле от форта. Блад мог отступить и присоединиться к нему.
Но, осмелев после первых удач, он остался на месте, продолжая артиллерийскую
дуэль. Однако на сей раз ядра батареи форта не достигали цели, а мощный
бортовой залп орудий красного корабля проделал ещё одну солидную брешь в
крепостной стене. После этого, справедливо рассудив, что в форте осталось очень
мало пушек, да и те сейчас не заряжены, пираты, взбешённые упорством испанцев,
подошли ближе и, сделав поворот оверштаг, произвели очередной залп.
В результате этого раздался взрыв, заставивший дрогнуть даже
дома в Сан-Хуане.
Блад почувствовал, что какая-то неведомая сила подняла его в
воздух и с силой швырнула вниз. Полуоглушённый, он лежал на земле, вокруг него
падал ливень каменных осколков, а стены форта с грохотом рухнули, превратившись
в бесформенную груду развалин.
Выстрел пиратов взорвал пороховой склад, что привело к
уничтожению форта.
Блад выкарабкался из-под обломков щебня и, откашливаясь от
пыли, забившей горло, постарался оценить создавшуюся ситуацию. Во время падения
он сильно ушиб бедро, но так как боль постепенно стихала, то там, очевидно, не
было серьёзных повреждений. Всё ещё не вполне пришедший в себя, Блад наконец
смог подняться на ноги. Его дрожащие руки кровоточили, но кости были целы.
Однако не многие так дёшево отделались. Из двенадцати солдат, оставшихся с
Бладом, только пятеро не пострадали от взрыва, шестой жалобно стонал, лёжа со
сломанным бедром, а седьмой тщетно пытался вправить вывихнутое плечо. Остальные
пятеро погибли и были похоронены под развалинами.
Приведя в порядок парик, Блад с трудом собрался с мыслями и
пришёл к выводу, что больше незачем задерживаться на этой груде обломков,
которая ещё недавно была фортом. Пятерым уцелевшим солдатам он велел отнести
двух раненых в рощу, и сам, шатаясь, поплёлся вслед за ними. К тому времени,
когда они добрались до убежища, пираты начали готовиться к высадке, которая
должна была неизбежно последовать за уничтожением форта. На краю рощи Блад
остановился, чтобы понаблюдать за их приготовлениями. Он видел, как корсары
спустили пять шлюпок, которые переполненными направились к берегу, покуда
красный корабль становился на якорь, прикрывая десант.
Медлить было нельзя. Блад вошёл под прохладную зелёную тень,
где его ожидал Аранья со своими людьми, и с радостью увидел, что пушки, о
существовании которых пираты ничего не подозревали, установлены и заряжены
картечью согласно его указаниям. Рассчитав, в каком месте корсары должны
пристать к берегу, он велел нацелить туда орудия. В качестве мишени Блад
наметил рыбачью лодку, лежащую вверх дном на берегу, в полкабельтове
[48] от
воды.
— Мы подождём, пока эти собаки не окажутся на одной линии с
лодкой, — объяснил он Аранье, — и тогда дадим им пропуск в ад. — Чтобы
сократить время, оставшееся до этого долгожданного момента, Блад продолжал
читать испанскому капитану лекцию на тему искусства ведения боевых действий.
— Теперь вы понимаете, какие преимущества можно извлечь из
отклонения от школьных правил и привычных предрассудков. Покинув форт, который
нельзя было спасти, и наскоро сымпровизировав новый, мы можем держать во власти
этих головорезов. Вскоре вы увидите, как мы с ними расправимся и как наше
поражение обернётся победой.
У испанца не было сомнений, что всё именно так и произойдёт,
если только не случится чего-нибудь непредвиденного. Поистине это утро
оказалось весьма поучительным для капитана Араньи.
Глава 4
Но без неприятностей не обошлось, и в этом был повинен дон
Себастьян, который, к великому сожалению, не сидел сложа руки. Он не
сомневался, что его долг, как генерал-губернатора Пуэрто-Рико, вооружить
каждого жителя города, способного носить оружие. Не взяв на себя труд
посоветоваться с доном Педро или хотя бы предупредить его о своих намерениях,
дон Себастьян разместил эту созданную наспех армию из пятидесяти-шестидесяти
человек в засаде под прикрытием белых домов, ярдах в ста от моря, готовясь
бросить их против высаживающихся на берег пиратов. Таким образом он рассчитывал
лишить корсарскую артиллерию возможности бомбардировать его так называемые
«вооружённые силы».
Однако тактика, которой так гордился генерал-губернатор,
оказалась палкой о двух концах, так как она помешала действовать не только
пиратским, но и испанским пушкам, спрятанным в роще. Прежде чем Блад смог
открыть огонь, он с ужасом увидел отряд пуэрториканских горожан, с
пронзительными воплями ринувшихся на корсаров. В следующий момент началась
всеобщая свалка, в которой разобрать, где друзья, а где враги было совершенно
невозможно.
Но сумятица продолжалась недолго, так как ополченцы дона
Себастьяна, разумеется, вынуждены были отступить перед взбешёнными
флибустьерами, несмотря на численный перевес почти вдвое. Крича и
отстреливаясь, они скрылись в городе, оставив на песке несколько трупов.
Пока капитан Блад проклинал несвоевременное вмешательство
дона Себастьяна, капитан Аранья рвался на помощь горожанам, но ему пришлось
выслушать очередную лекцию.
— Сражения выигрываются не только благодаря героизму, но и с
помощью тщательных расчётов, друг мой. На борту корабля пиратов по меньшей мере
вдвое больше, чем на берегу, и теперь, в результате храбрости дона Себастьяна,
они стали хозяевами положения. Если мы выступим сейчас, то на нас нападёт с
тыла следующий десантный отряд, и, таким образом, мы окажемся между двух огней.
Поэтому нам лучше дождаться высадки следующей партии, уничтожить её и тогда
заняться мерзавцами, находящимися в городе.
Но ждать пришлось долго. В каждой из шлюпок, возвращающихся
к кораблю, оставалось только по два гребца, и двигались они крайне медленно.
Немало времени отняла и посадка следующего отряда, который добрался до берега
почти через два часа.
К тому же на этот раз пиратам незачем было торопиться, так
как все признаки указывали на то, что попытки Сан-Хуана обороняться пресечены в
корне.
Спешки не последовало, даже когда кили корсарских шлюпок
заскрипели об песок. Пёстрая толпа пиратов не торопясь вылезла на берег. Среди
них были представители самых различных слоёв общества: от настоящих
флибустьеров в рубахах из хлопка и широких штанах и сыромятной кожи, с яркими,
но грязными шарфами на голове до идальго в кружевных камзолах и шляпах. И те, и
другие были опоясаны патронташами и вооружены мушкетами и шпагами.
