Донья Исабела, чей страх возрастал по мере того, как она всё
больше вникала в происходящее, внезапно вскочила на ноги.
— Постойте, постойте! Что вы намерены делать?
— Это тебя не касается, малютка, — сказал Ферфакс и
повелительным взмахом руки отпустил Тима.
— Нет, касается. Я всё поняла. Ты не можешь так поступить,
Джордж.
— Почему не могу? Ведь мошенник наверняка сейчас спит, как
убитый. Так что особого труда это не составит. Да, его ждёт весёленькое
пробуждение. — И Ферфакс разразился хохотом, только усилившим ужас девушки.
— Но Dios mio!
[134] Ты же не можешь предать человека,
который спас тебе жизнь!
Ферфакс обернулся к девушке, устремив на неё насмешливый
взгляд. Будучи закоренелым негодяем, он не сомневался, что имеет дело с обычной
глупой сентиментальностью, которую ничего не стоит преодолеть. К тому же он был
уверен в своём влиянии на Исабелу, чью невинность он принимал за простодушие.
— Пойми, девочка, это мой долг. Ведь этот Блад — вор, пират
и убийца, от которого необходимо как можно скорее очистить море.
Но девушка ещё сильнее разволновалась.
— Может быть, он в самом деле пират. Об этом я ничего не
знаю. Но я знаю, что он спас тебе жизнь и именно поэтому находится здесь.
— А вот это неправда, — возразил Ферфакс. — Блад находится
здесь потому, что он воспользовался преимуществом моего положения.
Он прибыл на борт «Цапли», чтобы удрать с Мэйна от
преследовавшего его правосудия. Ну, ничего. Завтра он обнаружит, что
просчитался.
Побледнев, как смерть, девушка в отчаянии ломала руки,
затем, придя в себя, она устремила на Ферфакса пронизывающий взгляд, и на её
лице появилось выражение, не слишком ему понравившееся.
Вера в этого человека, которого она знала не так уж давно,
иллюзии, которые она питала в отношении его, заставившие её бросить всё, чтобы
связать с ним свою судьбу, сильно поколебались при виде гнева, обуявшего его,
когда он узнал о потере драгоценностей. Теперь же эти иллюзии готовы были
рассыпаться в прах, так как те свойства, которые только что продемонстрировал
её возлюбленный, наполнили её ужасом и отвращением. Правда, она ещё пыталась
противиться нахлынувшим на неё чувствам. Ведь если Джордж Ферфакс оправдает
худшие её подозрения, какая же участь могла ожидать её, находящуюся целиком в
его власти?
— Джордж, — спокойно заговорила донья Исабела, глубокое
душевное волнение которой выдавала только высоко вздымавшаяся грудь. — Неважно,
кто этот человек. Ты обязан ему жизнью. Не будь его, ты лежал бы сейчас мёртвым
на той аллее в Ла-Аче. А ты хочешь решиться на такой позорный поступок.
— Позорный? Чёрт возьми! — И Ферфакс снова разразился
отталкивающим пренебрежительным хохотом.
— Ты просто ничего не понимаешь. Долг каждого честного
джентльмена выдать властям этого грязного пирата.
В чёрных глазах девушки, в упор устремлённых на него,
появилось презрение.
— И ты ещё говоришь о честности! По-твоему, честно продать
человека, который спас тебе жизнь, за пятьдесят тысяч? Тогда честен и Иуда,
предавший Спасителя за тридцать сребренников!
Сердито глядя на девушку, Ферфакс, подобно всем негодяям,
тотчас же нашёл аргумент, оправдывающий его поведение.
— Если тебе это не нравится, то можешь винить себя. Не
потеряй ты своих драгоценностей, мне незачем было бы идти на это. Где ещё я
возьму деньги, чтобы заплатить Тиму и его команде, закупить провизию на Ямайке
и подготовить «Цаплю» к плаванию через океан?
— Так вот оно что! — В её голосе послышалась нотка горечи. —
Значит, всему виной потеря моих драгоценностей? Que verguenza!
[135] — Рыдания
сотрясли её. — Dios mio, que veltad! Ay de mi!
[136] — И девушка, несмотря на
своё отчаяние, всё ещё питавшая слабую надежду, схватила его за руку и
взмолилась: — Хорхито!..
Но мистер Ферфакс, как вы, должно быть, поняли, не отличался
терпеливостью. Желая прекратить мольбы своей возлюбленной, он отшвырнул её с
такой силой, что она ударилась о переборку. Его злобный нрав проявился во всей
красе, чему немало способствовало то, что резкое движение вызвало новый приступ
боли в раненом плече.
— Довольно скулить, девчонка! Чёрт бы тебя побрал, из-за
тебя моя рана снова начнёт кровоточить. Какого дьявола ты суёшься в дела, в
которых ничего не смыслишь? Неужели ты до встречи со мной не знала, что мужчины
не любят, когда к ним без толку цепляются? — И он повелительно закончил свою
тираду: — Иди спать!
Так как девушка стояла неподвижно, побледневшая, испуганная
и не верящая своим ушам, то Ферфакс, раздражённый молчаливым упрёком,
светившийся в её взгляде, бешено заорал:
— Ты слышала, что я сказал? Иди в постель, чёрт побери!
Ступай немедленно!
Девушка сразу же вышла, не произнеся ни слова, что пробудило
в Ферфаксе подозрение. Словно забыв о своей ране, он осторожно слез с койки и,
шатаясь, добрался до двери, успев увидеть донью Исабелу, проскользнувшую в
каюту напротив, и услышать приглушённые рыдания, доносившиеся из-за закрытой
двери.
Ферфакс презрительно скривил губы. Как бы то ни было, ей не
пришло в голову выдать капитану Бладу его намерения. А даже, если бы это и
случилось, то Тим с его шестью матросами легко бы справился с корсаром, вздумай
он сопротивляться. Всё же такая мысль могла появиться у девушки, и следовало
предотвратить возможные последствия.
Ферфакс позвал Алькатраса, который дремал, растянувшись на
кормовом рундуке. Разбуженный криком хозяина, стюард примчался на зов и получил
от Ферфакса приказ не спать и следить за тем, чтобы донья Исабела не покидала
своей каюты. В противном случае он должен был помешать ей силой.
После этого с помощью Алькатраса Ферфакс вновь улёгся на
койку. Крен на правый борт убедил его, что корабль лёг на соответствующий курс,
и Ферфакс, считая своё будущее обеспеченным, заснул глубоким сном смертельно
уставшего человека.
Глава 4
Крен на правый борт, так успокоивший мистера Джорджа
Ферфакса, в то же время весьма озадачил капитана Блада, который ещё не спал.
Скинув камзол и башмаки, он улёгся на койку, подвешенную для
него в узкой душной каюте, тщетно призывая сон. Его тревожили мысли, и причём
не только о себе. Никакие невзгоды и разочарования, которые пришлось пережить
Бладу, не были в состояния уничтожить чувствительность его натуры — история
юной леди из рода Сотомайор причиняла ему немало огорчений.
