— Что у тебя были отношения, которые уходят так далеко в прошлое. Ты же знаешь про меня и Эллу Крюгер…
— Монахиню? Да, знаю. Как бы ты поступил, если бы кто-нибудь ее убил?
— Нашел бы того, кто это сделал, и расправился с ним, — тихо проговорил Лукас.
— Вот этого я и хочу, — кивнула Лили и посмотрела на него в упор.
День близился к вечеру, и солнце приобрело красный оттенок, затем стало зловеще-оранжевым. В воздухе повисла напряженная тишина, нарушаемая далекими раскатами грома. Приближалась гроза, та самая, что Дэвенпорт видел с крыши. Когда Лили только появилась, он сказал: «Ты выглядишь потрясающе». Она охладила его, коротко бросив: «Даже не начинай, Лукас». Но между ними возникло скрытое напряжение, и сейчас оно вырвалось на волю и последовало за ними, когда они перешли из кухни в гостиную.
Лили присела на диван, плотно соединив колени, порылась в сумочке, нашла упаковку мятных конфет «Сертс», высыпала пару штук на ладонь и отправила в рот.
— Ты кое-что изменил, — заметила она, оглядываясь по сторонам.
— Тень Любви все тут разгромил, — сказал Лукас, опустился на самый край кожаного кресла и наклонился к ней. — Кое-где пострадала проводка, пришлось заменить пол. Да еще штукатурка. Он стрелял из проклятого AR-пятнадцать и устроил настоящее побоище.
Лили отвернулась.
— Уолта убили из такого же оружия. AR-пятнадцать. В него выпустили всю обойму. Части тела разбросало по всему кварталу.
— Господи… — Не зная, что сказать, Лукас предпочел сменить тему. — А ты как? В порядке?
— Конечно, — ответила она и замолчала.
— В прошлый раз, когда я тебя видел, ты так мучилась угрызениями совести из-за мужа и детей…
— Все по-прежнему. Я имею в виду угрызения совести. Иногда становится так плохо, что меня начинает тошнить, — призналась Лили.
— Ты видишься с сыновьями?
— Не слишком часто, — грустно ответила она, отвернувшись. — Я пыталась, но всем от этого только хуже. Дэвид постоянно… Он ведет себя высокомерно. А мальчики винят меня за то, что я ушла.
— Ты хочешь вернуться?
Она покачала головой:
— Я его не люблю. И даже не испытываю к нему симпатии. Я смотрю на него, и все слова, которые он произносит, кажутся пустыми. Это странно, потому что раньше я считала его умным. Мы ходили на вечеринки, и он рассуждал про постъюнгианские теории расизма и классовой борьбы, а разные придурки стояли вокруг него и дружно кивали, словно собирали яблоки. А потом я шла на работу и видела отчет о том, что какой-то двенадцатилетний мальчишка застрелил собственную мать, потому что она не давала ему продать телевизор и купить крэк. Затем я возвращалась домой — и опять это пустословие. Я больше не могла его слушать. Как можно жить с человеком, которого ты не можешь слушать?
— Да, трудно, — проговорил Лукас. — А работа в полиции только делает все сложнее. Думаю, именно по этой причине я так много времени проводил с Дженнифер. Она была профессиональным мастером обмана и отлично знала, что почем. Она хорошо изучила улицы.
— Вот-вот…
— Так как же ты живешь теперь? — спросил он снова.
Лили неуверенно посмотрела на него, не то чтобы нервно, но с какой-то тревогой.
— Я не хотела сейчас об этом говорить… Сначала мне нужно заручиться твоим согласием. Ты поможешь нам?
— Кто-то новый? — спросил он так, будто это не имело значения.
— Ты поедешь со мной?
— Может быть. Значит, у тебя кто-то есть.
— В некотором смысле.
— В некотором смысле? Что это значит?
Лукас вскочил с кресла и прошелся по комнате. Он думал, что не злится, но выглядел раздраженным. Он включил телевизор и тут же его выключил, услышав, как кто-то вопит резким голосом: «Бей, Кирби-и-и!»
— Что значит «в некотором смысле»? Одна нога всегда должна стоять на полу? Ничего ниже пояса?
Лили рассмеялась:
— Ты меня развеселил, Дэвенпорт. Это просто глупо.
— Итак?
Он подошел к окну и выглянул на улицу. Серый грозовой фронт, расцвеченный розовыми сполохами, приближался к реке.
Лили пожала плечами и тоже посмотрела в окно.
— Да, я встречаюсь с одним человеком. Мы не начали искать квартиру, где могли бы поселиться вместе, но такой вариант витал в воздухе.
— Что же произошло?
— У него случился сердечный приступ.
Лукас минуту смотрел на нее, а потом сказал:
— И почему меня это не удивляет?
Она вымученно улыбнулась.
— На самом деле это совсем не смешно. Я боюсь. Он в ужасном состоянии.
— Полицейский?
— Да. — Улыбка погасла. — В чем-то он похож на тебя. Не в физическом смысле — он высокий, худощавый и седой. Но он работает… работал в отделе сбора информации и любит улицы. Он пишет для «Таймс» статьи о криминальной жизни города. У него самая лучшая сеть осведомителей в Нью-Йорке. А еще ему нравятся… ммм…
Она пыталась подобрать правильные слова.
— Темноволосые замужние женщины? — предположил Дэвенпорт, придвинувшись к ней.
— В общем, да, — не стала спорить она, и смущенная улыбка вернулась. — Но дело в том, что он любит… любил драки. Как ты. А теперь он не может пройти и дюжины шагов, чтобы не остановиться и отдышаться.
— Боже праведный! — Лукас провел рукой по волосам. Ему нередко снились кошмары о том, что он стал инвалидом. — А каковы прогнозы?
— Не слишком благоприятные. — В глазах Лили блеснули слезы, но она улыбнулась. — Вот черт. Я совсем не хочу плакать.
Она вытерла слезы костяшками пальцев.
— Это его третий приступ. Первый случился пять лет назад. Тогда все было очень плохо. Второй был через пару месяцев после первого и оказался не таким сильным. Реабилитация шла успешно, мой друг почти поправился, начал работать. И тогда произошел третий приступ, самый тяжелый. Сердечная мышца сильно пострадала. Но он не желает оставлять службу. Доктора говорили ему, что он должен в течение года заниматься дозированными физическими упражнениями, не перетруждаться и избегать стрессов. Он не стал их слушать. И мне кажется, что он продолжает потихоньку курить. Я чувствую запах на его одежде и в волосах.
— Значит, он умрет.
— Скорее всего.
— Это не так плохо, — проговорил Лукас, откинувшись на спинку кресла и глядя на нее. Его голос прозвучал ровно и сдержанно. — Какого черта? Делай, что тебе хочется, а если суждено умереть, так тому и быть.
— Ты бы вел себя именно так?
— Надеюсь, — ответил он.
— Мужчины просто идиоты, — заявила Лили.
