— Эй…
Лукас встал с другой стороны, так что бежать ему было некуда.
— В понедельник ты продал триста шприцев для подкожных инъекций Алу Кунслеру, — сказала Фелл. — Мы хотим знать, где ты их взял и что еще у тебя есть из медицинского оборудования.
— Я ничего об этом не знаю, — заявил Лонни.
Вокруг бровей у него белели шрамы, а нос, похоже, был не раз сломан.
— Да ладно, Лонни. Нам все известно, и мне нет до этого никакого дела, — нетерпеливо сказала Фелл. На лбу у нее выступили капельки пота от жары. — Будешь морочить нам голову — мы тебя заберем. Ответишь на вопрос — и мы уедем. Поверь, тебе совсем ни к чему впутываться в это дело.
— Да? А что происходит?
Торговец приподнялся, собираясь встать, но Лукас положил ему руку на плечо, и он снова сел на ящик.
— Мы ищем того психа, Беккера. Он где-то добывает медицинское оборудование. Нас интересует, кто его достает. Ты знаешь по крайней мере одного…
— Я ничего не знаю про этого Беккера, — промямлил Лонни.
— В таком случае говори, где ты их взял? — спросил Дэвенпорт.
Торговец огляделся по сторонам, словно проверяя, не наблюдает ли кто-нибудь за ними.
— В Атлантик-Сити. У одного типа в мотеле.
— А к нему как они попали? — поинтересовался Лукас.
— Мне-то откуда знать? Может, с побережья?
— Лонни, Лонни… — укоризненно сказала Фелл.
— Послушайте, я поехал в Атлантик-Сити, чтобы провернуть там пару честных сделок. Вы же знаете, что здесь это больше невозможно…
— Продолжай.
— И в мотеле познакомился с парнем, который сказал, что у него есть товар. Я спросил: «Что у тебя?» А он ответил: «Все, что душе угодно». Так и оказалось. У него был, наверное, миллион комплектов инструментов, детали для компьютеров и телевизоров, кожаные дорожные сумки, ремни и костюмы и всякого другого дерьма навалом, а еще иголки.
— На какой машине он ездит? — спросил Дэвенпорт.
— На «кадиллаке».
— Новом?
— Не-е-е, старом. Такой здоровый «кадиллак», зеленый, с белой крышей.
— Как ты думаешь, он все еще там?
Лонни пожал плечами.
— Может, и там. Мне показалось, что он болтается в тех краях уже некоторое время. Там были девчонки, он устроил с ними вечеринку, так вот, они вели себя так, будто хорошо его знают…
Они опросили еще около полудюжины мелких скупщиков краденого. Каждые полчаса Фелл находила телефон-автомат и звонила.
— Никто не отвечает?
— Никто не отвечает, — кивала она, и они отправлялись искать очередных скупщиков.
«Настоящий ковбой в юбке», — подумал Лукас, наблюдая за тем, как Фелл ведет машину. Но она родилась не в то время и не в том месте, а именно в Бронксе. Ей гораздо больше подошло бы жить в Дакоте или Монтане: стройная фигура с широкими плечами, лицо с высокими скулами, вьющиеся рыжие волосы, удерживаемые заколками. Шрам в углу рта.
Она рассказала ему, что ее ударили бутылкой с отбитым горлышком, когда она еще патрулировала улицы.
— Вот что получаешь, когда мешаешь двум придуркам прикончить друг друга.
Малышка Заляцки, до того как у нее выпали все зубы, возможно, действительно была малышкой. Она покачала головой и улыбнулась Лукасу беззубым ртом.
— Я ничего не знаю про ваше медицинское дерьмо, — заявила она. — Пару недель назад я достала триста упаковок подгузников, вот вам и вся медицина. «Хаггис» хорошо продается. Иди с ними в Гарлем и торгуй на каком-нибудь углу, и все дела… — Она щелкнула пальцами. — Но больничное оборудование… кто знает?
— Солнце садится, — заметила Фелл, когда они снова вышли на улицу.
Лукас посмотрел на небо: пыльное солнце зависло над западными районами города.
— И все равно жарко.
— Подожди, когда наступит август. Вот тогда будет действительно жарко. Это еще ничего… Мне нужно позвонить.
Чуть впереди лысый мужчина в джинсовой куртке повернулся лицом к зданию, уперся ладонью в стену и начал мочиться. Лукас дождался, когда он закончит, заставил себя успокоиться и зашагал дальше по улице. Никаких проблем.
— Он дома. Телефон занят, — сказала Фелл, вернувшись.
В наступающих сумерках они полчаса ехали по городу через район прибрежных складов. Наконец Фелл сбросила скорость, круто развернулась и ударилась правыми колесами о поребрик. Она заглушила двигатель, положила приемник на пол у заднего сиденья, вытащила из-под него табличку с надписью «Радио внутри нет» и бросила ее на приборную доску.
— Это касается даже полицейских машин?
— Особенно полицейских машин. В них можно поживиться много чем хорошим. По крайней мере, так считается.
Лукас выбрался наружу, потянулся, зевнул и провел большим пальцем по ремню под курткой, нащупывая кожаную кобуру фирмы «Бьянки». Улицу окутывали глубокие тени, тут и там виднелись ниши с дверными проемами и запертые ворота гаражей.
Красный кирпичный куб без каких-либо обозначений или номера возвышался у них над головами, точно один из персонажей «Безумных мелодий».
[9]
Ряды окон начинались примерно на уровне третьего этажа; окна были узкими и вытянутыми и с третьего по одиннадцатый этаж все до одного темными, как оникс. Освещена была только половина самого верхнего этажа.
— Свет горит, — сказала Фелл.
— Странное место для жизни, — заметил Лукас, оглядываясь по сторонам.
Горячий влажный бриз с реки лениво толкал по улице обрывки бумаги. Он был вонючим, как дыхание старика с плохими зубами. Они находились совсем рядом с Гудзоном, где-то среди Двадцатых улиц.
— Джейки Смит довольно странный человек, — ответила Фелл.
Дэвенпорт подошел к двери, но она схватила его за руку.
— Подожди. Дай мне пару минут.
Она пошарила в сумке и достала пачку «Лаки страйк».
— Ты много куришь, — сказал Лукас, наблюдая за ней. — Дурная привычка.
— Да, зато мне не нужен будильник.
— Как это? — удивился он.
— Каждое утро ровно в семь часов я просыпаюсь от кашля.
Лукас не улыбнулся. Фелл внимательно посмотрела на него.
— Я пошутила, Дэвенпорт.
— Ага, в глубине души я умираю от хохота, — ответил он, но в следующее мгновение все-таки улыбнулся.
Фелл постучала сигаретой по коробку со спичками, привычным движением сунула ее в рот, прикрыла рукой и закурила.
— Ты ведь не собираешься читать мне дурацкие нотации?
