В Ла Гуардиа он увидел «Таймс» — со страницы на него смотрел Беккер в образе блондинки. Лукас купил газету, отстоял очередь на такси, и ему попался водитель с выступающими зубами, любитель поболтать.
— Беккер? — спросил Зубастый, поглядывая на Лукаса в зеркальце. Он видел фотографию, которую изучал его пассажир. — Проклятый наркоман. Теперь он переоделся в женщину.
— Да.
— Последнюю жертву он поймал на подземной парковке. Ее подруга говорит, что видела Беккера, он мог прикончить обеих.
Лукас сложил газету и посмотрел в затылок водителя.
— Значит, он совершил еще одно убийство? Сегодня?
— Да, утром. Ее нашли на стоянке с проволочным кляпом и срезанными веками, ну и все остальное. Вот что я вам скажу: когда его поймают, нужно повесить его на улице за яйца вместо рекламного щита. Для примера.
Лукас кивнул в знак согласия и сказал:
— Забудь про отель. Отвези меня в Южный участок.
Глава
23
Картер, Уэрта и Диас склонились над бульварной газетой, все трое держали в руках чашки с кофе. Как только Лукас вошел в комнату для совещаний, Диас сказал:
— Кеннет в угловом кабинете, он хочет тебя видеть.
— Вы не знаете, где Барбара Фелл? — спросил Лукас.
— Ушла домой.
Полицейские обменялись быстрыми взглядами. Они знали, что он спит с Фелл.
— Какие новости?
— Около тысячи звонков с утверждениями, что они видели Беккера. В том числе три заслуживающих доверия, — ответил Картер. — Он водит «фольксваген жук»…
— Господи, вот это удача! — воскликнул Лукас. — Кто его видел? И как вы отыщете машину?
— Двое свидетелей на парковке прошлой ночью. Подруга Карсон и кассир. Показания первой выглядят убедительно — она даже сказала, что он слишком сильно душится «Пуазоном». Это такая туалетная вода…
— Знаю.
— А кассир помнит блондинку, он говорит, что она — он — ездит на старом «фольксвагене». Кассир обратил на нее внимание, блондинка произвела на него впечатление. Он даже спрашивал, не артист ли Беккер. Свидетелю кажется, что автомобиль был темно-зеленый или темно-синий. Мы сделали запрос в транспортное управление, но информация о «фольксвагене» еще не обнародована. Если Беккер сейчас захочет выйти на улицу, то ему потребуется другая машина. Мы останавливаем все «жуки» в Мидтауне.
— Вы говорили о трех свидетелях…
— В третьем мы не до конца уверены. Ночной продавец из книжного магазина в Гринвич-Виллидж утверждает, что запомнил лицо — он уверен, что видел Беккера, когда тот покупал какую-то жуткую книгу о пытках.
— Ага…
— Мы подобрались к нему совсем близко, — заявил Картер. — Через два или три дня мы его возьмем на улице.
— Я очень на это надеюсь, — сказал Лукас. — Есть что-то новое об электрошокере?
— Ничего.
— Телефоны?
— Нет. Проклятое крысиное гнездо.
— Ладно…
Лукас собрался уходить, но тут Картер спросил:
— Ты видел газеты?
— С Беккером? Да…
— Нет, это было в утренних выпусках, а я имею в виду дневной…
Уэрта сложил газету, которую они изучали, и протянул ему. На первой полосе Лукас увидел женское лицо с широко раскрытыми глазами; и еще до того, как понял смысл надписи, его поразил исказивший лицо ужас. Лишь через несколько мгновений он сумел прочитать заголовок: «Жертва № 8 — Беккер фотографирует смерть».
— А это законно? — спросил Лукас.
— Это медсестра Карсон, — мрачно сказал Картер. — Беккер отправил свои записи и фотографии в три газеты и на два телеканала. Они их используют.
— Господи…
Из коридора послышался голос.
Лили.
Лукас свернул за угол и в полумраке нашел кабинет с приоткрытой дверью. Он постучал, но сразу входить не стал.
— Да? — раздался голос Кеннета.
Лукас заглянул внутрь.
— Дэвенпорт.
— Заходи, — пригласил его Кеннет. — Мы говорили о тебе.
Он сидел на стуле для посетителей перед стандартным металлическим столом, задрав ноги вверх. Воротник рубашки был расстегнут, а яркий полинезийский галстук лежал на стопке телефонных справочников, на краю стола.
— Мерзкие фотографии, — сказал Лукас.
— Мы крепко влипли, — угрюмо сообщил Кеннет. — Сначала неудача в Новой школе, а теперь эти снимки. Мэр вызвал на ковер начальника полиции. Крики были слышны даже в Нью-Джерси.
Лукас передвинул третий стул и задел Кеннета.
— Подвинься-ка, чтобы и я мог положить ноги.
— Это я-то с моим проклятым больным сердцем, — пробормотал Кеннет, давая ему место.
— Ты рассказал Фелл, что Беккер — трансвестит, — начала Лили.
Она отодвинула в сторону телефонные справочники и взяла галстук.
Лукас пожал плечами, сел и задрал ноги на стол.
— Мы обсудили с ней такую возможность и решили, что это весьма вероятно.
— И очень вовремя. Мы заявили, что Карсон станет последней жертвой и мы близки к его задержанию, — сказала Лили.
— Нам бы следовало раньше догадаться о переодевании, — хмуро заметил Кеннет. — Предыдущая жертва была лесбиянкой, мы об этом знали. Мы могли бы сообразить, что она не подпустит к себе странного мужчину, да еще возле бара для сексуальных меньшинств.
— Проклятье, ты все делал правильно… — начала Лили.
— Все или не все, но мы его не поймали… — прервал ее Кеннет.
— Но он обложен со всех сторон.
— Это лишь наши жалкие надежды, — вздохнул Кеннет.
Лили принялась завязывать узел на галстуке, и перед ее глазами оказалась полинезийская женщина с обнаженной грудью.
— Совершенно безумный галстук, — покачав головой, проворчала она.
— Береги буфера, — сказал Кеннет, хлопнул себя по коленям и рассмеялся собственной шутке, а Лили закатила глаза.
— Ты разыграл меня, когда говорил о Гогене и Кристиане Диоре, — напомнил Лукас Кеннету и повернулся к Лили. — Он меня убеждал, что они были партнерами по производству галстуков.
Лили рассмеялась, а Кеннет спросил:
— А откуда ты узнал, что это не так?
— Проверил, — ответил Лукас. — Гоген умер в тысяча девятьсот третьем году. Он был связан с символистами.
— Если бы ты знал, кто такие символисты, то давно бы достиг процветания.
— Они использовали цвет для воздействия на эмоциональную и интеллектуальную сферы, — сказал Лукас. — И в этом заключен глубокий смысл. Некоторые камеры в тюрьмах выкрашены в розовый цвет жевательной резинки именно по этой причине. Цвет помогает успокоить человека.
