Орден Мимира был самым мелким и самым малоизвестным, и связь с ним Даггфельдта и Странд-Юлена казалась более важной зацепкой, чем если бы эти господа входили в масонскую ложу или орден тамплиеров (последнее было исключено ввиду широко известного пристрастия убитых к выпивке).
Об ордене Мимира невозможно было найти нигде и ничего, однако Йельму удалось разыскать его адрес — исключительно благодаря налоговым ухищрениям, к которым орден прибегнул шесть лет назад. Спасибо компьютерному поисковику!
Никакой другой совместной деятельности в свободное время у Даггфельдта и Странд-Юлена не обнаружилось. Создавалось впечатление, что все остальное время они посвящали работе.
Таким образом, у Йельма составился список дел на завтра:
1) Яхт-клуб Виггбюхольма, Хамнвэген, Тэбю, 1.
2) Стокгольмский гольф-клуб, улица Кевинге, Дандерюд, 20А.
3) Орден Мимира, Сталльгрэнд, 2, Старый город.
Кто спрашивает, тот получает ответы…
Йельм потянулся. Они с Чавесом уже погасили верхний свет, терпеть который мог бы только мазохист, специализирующийся на головной боли, и теперь работали при свете старых настольных лампочек мощностью лишь в сорок ватт. Небо было еще светлым, но уже не собиралось делиться своим светом.
Чавес склонился над клавиатурой со своей стороны стола и бешено застучал по клавишам.
— Ну что там с правлением? — поднявшись со стула, спросил его Йельм.
— Терпение, — ответил Чавес, продолжая печатать. — Тут настоящая каша.
— Думаю, самое время смыться, — заметил Йельм. — Где ты живешь? На юге?
Чавес после некоторой паузы нажал клавишу Enter, и старый матричный принтер возле окна зажужжал. Чавес отхлебнул кофе и скорчил гримасу.
— Я живу здесь, — ответил он и продолжил нарочито театрально: — Здесь мой дом!
Йельм посмотрел на него, высоко подняв левую бровь.
— Это правда, — заверил его Чавес. — Комната для ночевки находится двумя этажами выше. Они скоро подыщут мне нормальное жилье. Я надеюсь.
— О’кей. Увидимся завтра.
— Так точно! — ответил Хорхе Чавес и повернулся к жужжащему принтеру.
Глава 8
Завтракая утром второго апреля, Пауль Йельм смотрел на свою семью новыми глазами. Прежде завтраки сводились к молчаливому поглощению пищи, теперь же новости о предстоящих изменениях жизненных обстоятельств возродили общение. Домашние восприняли информацию о переезде в город с умеренным энтузиазмом.
— Ничего удивительного, — сказал Данне, глядя на него, как ему показалось, как на грязную материнскую прокладку несколько дней назад. — Ведь ты теперь герой Халлунда.
— Конечно, это награда — уехать прочь из этого гетто, — заметила Тува и исчезла за дверью прежде, чем он успел спросить, откуда она взяла это словечко.
Неужели от него?
Неужели он, сам того не замечая, сеет вокруг себя столько дерьма? И дурит голову молодому поколению, у которого гораздо больше предпосылок общаться с чужаками, чем у него? Которое может познакомиться с чужаками? Не бояться чужаков?
Загляни в свое сердце, Йельм.
Он на мгновение размяк, но лишь на мгновение, и тут же погрузился мыслями в рабочие дела. И никто в семье не подозревает, что он был на краю пропасти. Они видели героя, он же видел труп.
Он спасен, но его сместили с должности. Возможно, его место в полиции Фиттья займет полицейский с эмигрантскими корнями, возможно, полиция Худдинге выиграет от этого.
Дети уже исчезли из-за стола, и, прежде чем он успел поделиться своими мыслями с Силлой, ушла и она.
Собираясь в город, он чувствовал себя как никогда одиноко. Но он также чувствовал, что готов стать другим.
Возможно, он также чувствовал, что это дело будет совсем не похоже на те, с которыми ему приходилось сталкиваться.
Чужаки.
Он взял в руки газету и пробежал глазами заголовок на первой странице: «Двойное убийство в экономических верхах. Итальянская мафия в Стокгольме»?
Йельм тяжело вздохнул и вышел из дома.
Прохладный ветерок, который никак не мог решить, относится ли он к царству зимы или к царству весны, вызывал на воде легкую рябь. Штрихи частых волн перекатывались туда-сюда, с каждым разом все дальше и дальше отгоняя несколько небольших яликов. С десяток маленьких суденышек носились в разные стороны по плечам Нептуна, испещряя точками разного размера Большую воду аж до горизонта.
— Какая жуткая история, — повторил человек в бескозырке. — Сразу двое. Два наших самых прекрасных члена. Если мы не можем чувствовать себя в безопасности даже дома, то что же теперь делать? Каждому порядочному человеку заводить себе взвод охранников?
Йельм и его собеседник стояли на одном из шести длинных параллельных причалов, протянувшихся вдоль побережья к волнорезу и вместе составлявших Виггбюхольмскую пристань для малых судов. Только несколько лодок виднелись в воде у причалов, а на суше шла лихорадочная деятельность по приведению яликов в порядок к началу сезона. Люди сновали вокруг в комбинезонах, чем-то напоминавших рабочие спецовки, и тяжелый удушающий запах эпоксидного клея и лака доносился от жужжащих шлифовальных машин.
— Так значит, здесь находится яхта Странд-Юлена? — спросил Йельм, показывая на воду.
— Да, а судно Даггфельдта подальше, у третьего причала. Сейчас еще не время плавать под парусом. Должен сказать, я испытал шок, раскрыв сегодняшнюю газету!
— Я тоже, — признался Йельм.
— А какой заголовок! Правда ли, что сицилийская мафия собирается обезглавить весь шведский бизнес? Или, как написано в другой газете, это воскрес Баадер-Майнхоф?
[10]
Невероятно! А куда же смотрит полиция?
— Сюда и смотрит, — ответил полицейский и повернул назад к конторе клуба.
— Я не то чтобы критикую, — продолжал человек, со слегка напыщенным видом следуя за Йельмом, — я просто спрашиваю — что может полиция против такой силы?
— Всё, — ответил полицейский.
Они вошли внутрь внушительного здания клуба на Хамнвэген. Мужчина провел его в свой кабинет, уселся за стол и задумался. Достал нож для писем и начал вскрывать какой-то конверт. Йельм покашлял.
— Извините, — произнес мужчина, откладывая нож и письмо. — Я что-то неважно себя чувствую.
— Вы знали их обоих лично?
— Ну да, ровно настолько, насколько можно знать членов своего клуба. Мы немного болтали о яхтах, об обшивке корпуса, о ветрах и прогнозе погоды. О всяком таком.
— А они знали друг друга? Встречались здесь, в клубе?
