— В тюрьме?
— В тюремном госпитале обосновалось двое. Реджио командовал своими людьми, а ирландскими гангстерами заправлял парень по имени Эдвард Клири. У него была немецкая овчарка по кличке Живодер. «Живцы» — так они называли надзирателей. Еще эта крутая парочка держала почтовых голубей. Целую голубятню. Они и носили им записки. И наркотики тоже, наверное. Так вот, эти два гангстера расхаживали с важным видом, а мелкие преступники им прислуживали, словно рабы какие-то. Печально, что людей, действительно нуждавшихся в лечении, просто вышвырнули в общий корпус. Ребята с социальными болезнями — так мы их тогда называли — свободно общались со здоровыми. Вся тюрьма превратилась в океан страданий. Уйма дегенератов. Поблекших тигров.
— Простите?
— Вы читали Диккенса, барышня? Во время визита в Нью-Йорк он попросил свозить его на старый Блэкуэллс.
В студенческие годы я проштудировала большинство произведений Диккенса, но эту фразу я не помнила. Наверное, вот почему портрет Диккенса висел на доске у Лолы Дакоты. Просто еще одна очаровавшая ее заметная фигура, связанная с островом. Теперь нам осталось узнать, почему там была фотография Шарлотты Войт.
Локхарт что-то бормотал о посещении Диккенсом тюрьмы, о заключенных в черно-желтых лохмотьях, которых англичанин сравнил с поблекшими тиграми.
— Расскажите мне о рейде, — попросил Майк. Скип вернулся в комнату с ромашковым чаем для деда и кофе для нас. Поставив чашки на стол, он улыбнулся Майку, внимавшему рассказам, которые сам Локхарт слышал тысячу раз, удалился обратно на кухню.
— Вы действительно туда ездили?
— Ездил, сэр? Да мы с Маккормиком сами провели всю операцию. Я лично отбирал детективов и надзирателей, которые пошли с нами. Первым пал заместитель тюремщика. Он все время брал взятки. Его мы арестовали сразу.
— Как бы мне хотелось быть с вами, — вставил Майк, подначивая старика.
— Маккормик спланировал все по минутам. Перекрыл тюремный коммутатор, чтобы никто не смог позвонить во время рейда. Потом послал первых людей в лазарет — вытащить Реджио и Клири. — Локхарт сдавленно посмеивался, попивая чай. — Думаю, он боялся, что мы набросимся друг на друга. Их вытащили из роскошных комнат и бросили в одиночные камеры.
— Вы лично ходили в тюрьму?
— Мой мальчик, я все еще помню ее запах. Большинство узников превратили в наркоманов.
— Уже после того, как они попали в тюрьму?
— Реджио и Клири заправляли контрабандой наркотиков в тюрьме. Вот откуда у них появились лакеи. Первое, что я увидел, — это дрожащих людей на скамьях. Они умоляли нас, чтобы мы дали им наркотики. У большинства были исколоты все руки. В этом блоке камеры располагались в три яруса. Поползли слухи, будто комиссар Маккормик сам идет сюда.
— Сегодня такого уже не бывает. Их увидишь разве что на фотографиях.
— Вдруг раздался страшный лязг. Отовсюду посыпались вещи. Я кинулся посмотреть, что происходит. Оказывается, заключенные принялись выбрасывать из камер оружие и все, что имело отношение к наркотикам. Просовывали их между решеток и швыряли вниз. Никому не хотелось быть застуканным с контрабандой. Я наклонился и поднял почерневшие ложки, в которых они готовили себе наркоту. Целые наборы шприцов. Ткань, пропитанную раствором героина.
— Вы нашли, что искали?
— Хуже. Гораздо хуже. Наркотики всех видов. А потом начало прибывать оружие. Мы изъяли топорики для разделки туш, резаки, стилеты, ножи для мяса. У меня сохранились фотографии, барышня. Передовицы всех газет в стране. Скип покажет вам мой альбом с вырезками. У этих бандитов была настоящая иерархия. У двух главарей имелись свои пажи. Реджио и Клири прислуживали, по крайней мере, человек двадцать пять. Они влачили жалкое существование, жили в ужасающих условиях, и все ради того, чтобы получить наркотики. Тем временем надсмотрщики, помогавшие боссам, как сыр в масле катались. Каждый день их отвозили на работу в тюрьму, и они прекрасно питались.
— Вы сами видели, где жил Реджио?
— Вы бы не поверили своим глазам. Черт, я бы тоже не поверил, если бы не видел все это воочию. Когда его вытащили, мы с Маккормиком пошли осмотреть роскошное жилье. Ну, просто чтобы выяснить, не преувеличены ли сведения. Ха! Нисколько. Он занимал несколько просторных комнат с шикарным убранством в старом больничном крыле. В ногах кровати лежал красно-коричневый кашемировый халат, на полу стояли туфли. В них даже распорки были!
Локхарт качал головой и заламывал руки, будто действительно находился в комнате, которую описывал.
— Под окном стоял шкафчик, и я попросил одного из ребят взломать замок. Внутри оказались коробки дорогих сигар, плитки ароматизированного мыла, бумага с монограммой, крем для лица, лайковые перчатки, хлопковые носовые платки. — Старик снова покачал головой. — Отправляя Реджио в тюрьму, я думал, что приговариваю его к чистилищу, а он жил там гораздо лучше, чем большинство людей. Это было до того, как я увидел его кухню и сад.
— Его собственную кухню?
— Ну, у Реджио и Клири имелась отдельная кухня. Остальные заключенные хлебали помои и жидкую кашу, прямо как в старые времена. А у этих ребят были галлоны парного молока, ящики клюквы, свежее мясо, селедка, мешки картофеля. И приличный запас спиртного. Комната Клири была не столь изысканной. Над кроватью у Реджио висело распятие и четки, а у Клири в стену был воткнут кинжал. Думаю, мы прервали его. На столе лежали карты, на стропилах стояло какое-то приспособление для варки пива и пустая бутылка виски. Живодер, его пес, сидел возле кровати и трясся, пока мы не отвели его вниз и не накормили хозяйским бифштексом. Рядом находилась небольшая комната отдыха, где Клири и его головорезы коротали время, когда он не хотел гулять по своим угодьям.
— Угодьям?
— Да, за тюрьмой. Реджио заплатил другим заключенным, и те разбили ему сад. Он держал в нем молочную корову и козу. Прекрасное это было место. С видом на Манхэттен. Реджио установил скамейки и посадил красивые цветы. Правда, в тот день они не цвели. Входить туда разрешалось не каждому. Чернь не пускали. Голубятня располагалась на крыше, над комнатой Клири. Каждому принадлежало примерно две сотни птиц. Маккормик искренне верил, что с их помощью они получали и отсылали сообщения. Черт, какая разница! Как только они купили тюремщиков, заплатив им деньгами, полученными от Голландца Шульца, те проносили все, что заказывали, прямо через парадный вход. Вот и все. Нет ничего проще.
— Значит, для вас это был великий день. — Майк взял вырезку в рамке и читал статью. — В свое время я закрыл много притонов, мистер Локхарт, но не так, как вы. Я впечатлен.
— Закрыл наглухо. Стер с лица земли все здание. Раньше это была настоящая крепость, а теперь? Груда старых камней. — Старик поднялся и подошел к окну, высматривая, нет ли кого на подъездной аллее. — Где же моя Лола? Она всегда приносит мне лакрицу. Маленькие кусочки черной лакрицы. Особенно ей нравится часть про мужчину, которого убили.
