Дима покосился на своих спутников. Их было восемь, все — люди Палева: Барышев — ответственный за наблюдение, Бурдуковский — за транспорт, Гаврилов и Деникин, Егалин и Мазлак — ничем не примечательные подручные. Только Бурдуковский, несмотря на полноту, был похож на настоящего бойца; в его глазках-пуговках мелькало насмешливое выражение, словно он мысленно потешался над шуткой, известной ему одному. Остальные были просто тенями из «Аквариума», непривычными к дневному свету. Дима вспомнил, как подмигнула Оморова; на кого из присутствовавших в командном центре она намекала? Весь день по телевизору и радио говорили только о событиях в Иране: американцы на иракской границе объявили боевую готовность, ССО захватило контроль по меньшей мере над тремя крупными городами. И в довершение всего, на востоке зафиксированы подземные толчки. В Иране творилось черт знает что, и именно туда они собирались отправиться, чтобы с помощью маленькой армии на нескольких вертолетах похитить какого-то негодяя, торговца оружием. Что-то здесь было не так.
Они вылезли из вертолета на площадке перед главным корпусом. Диму и Кролля сразу же провели в комнату для собеседований. Три стула, один стол, графин с водой, два стакана. Все очень знакомо. Единственным свидетельством того, что советская эпоха осталась позади, служил ломтик лимона, плававший в графине.
Дверь распахнулась, и на пороге возник комендант лагеря Васлов. Его лысый череп блестел как у младенца, но на этом сходство заканчивалось. Шеи у Васлова практически не было, так что казалось, будто голова растет прямо из воротника. Глаза и рот теснились вокруг сломанного носа, словно боялись расступиться. Знаменитый стеклянный глаз неподвижно смотрел вперед. Настоящий глаз высадил афганский снайпер. По слухам, пуля так и осталась в голове Васлова — некоторые говорили, что это из-за того, что она не попросила разрешения выйти. Именно это ранение, последнее из многих, обрекло его на административную работу. Время от времени пуля (а может быть, что-то другое) вызывала у него приступы неконтролируемого гнева. Среди его жертв был секретарь, которому Васлов сломал руку, не найдя нужного документа в соответствующей папке. Хотя, с другой стороны, работа у него была нелегкой. Он жил в лагере круглый год; у него не было ни дома, ни семьи. Спецназ составлял смысл его жизни.
Васлов недовольно уставился на Диму, который продолжал сидеть. Сейчас он был просто наемником и пренебрегал военными ритуалами.
Не встречаясь с ним взглядом, Дима заговорил:
— А я думал, что тебя уже давно пристрелили.
Войдя в комнату, Васлов стиснул свои и без того едва заметные губы:
— Я бы пожал тебе руку, но она нам еще пригодится.
— Рад наконец увидеться с тобой с глазу на глаз.
Дима не смог удержаться от шутки. Когда они впервые встретились, он как раз только что ступил на белое полотенце. Васлов был его инструктором и с самого начала твердо решил превратить жизнь солдата в ад. Дима был умнее его, и они оба это знали. Васлов поставил себе целью сломать новичка. Ему так и не удалось этого сделать, но в конце концов между ними возникло нечто вроде взаимного уважения с примесью враждебности.
— Все еще выращиваешь розы?
Васлов улыбнулся, не разжимая губ, и похлопал по боковому карману своего кителя. Все знали, что он постоянно носит с собой садовый секатор. Его любимым приемом было приказать отстающему солдату раздеться перед строем, затем он начинал размахивать секатором в районе паха несчастного, добиваясь, чтобы тот обмочился от страха. У него в кабинете на видном месте красовалась стеклянная банка с какими-то предметами, весьма напоминавшими пенис. Но никому еще не удалось как следует рассмотреть, что именно там плавало.
Васлов оперся на стол и подался вперед.
— Мне кажется, у тебя много влиятельных друзей наверху, несмотря на то что тебя вышвырнули, — произнес он. На миг его глаза показались одинаковыми. — И они даже подписали приказ, по которому я должен отдать тебе своих лучших инструкторов. — Он наклонился еще ближе к Диме. — Если кто-нибудь из них вернется сюда в непригодном состоянии, ты знаешь, что будет.
— Я надел титановые трусы.
Комендант выпрямился, швырнул на стол пачку досье, развернулся и вышел. Кролль выпучил глаза, затем потянулся к папкам и начал листать их содержимое.
Телефон Димы завибрировал. Он открыл сообщение, затем показал его Кроллю. На экране замелькали снимки стен лагеря террористов.
Кролль снова выпучил глаза:
— Какого черта, кто тебе это прислал?
— Дарвиш, он живет к северу от Тебриза. Я позвонил ему сегодня утром. Попросил съездить туда, глянуть, что к чему.
Кролль взял телефон и внимательно просмотрел снимки.
— Мощные стены.
— Да, но присмотрись. Кое-где они заделаны кирпичом и бетонитом. И еще, видишь эти трещины — следы землетрясения? Эти стены можно пробить кувалдой.
Кролль поднял голову:
— Это говорит в пользу моей тактики: никакой тяжелой артиллерии. Если вломимся туда всей толпой, с шумом и стрельбой, то, скорее всего, Кафарова живым не вывезем. Поверь мне, нам не нужны все эти люди.
Их настораживало одно и то же. Дима помолчал несколько секунд, погрузившись в размышления. Кролль пошуршал бумагами.
— Ну, сколько человек тебе нужно?
— Трое, чтобы руководить подразделениями.
— Ну как хочешь, — пожал плечами Кролль.
— Нет, погоди, меняем план. Эти трое будут в команде вместе с нами, — решил Дима.
Лицо Кролля просветлело.
— Поедем на машине?
Дима поднялся и начал расхаживать по комнате, размышляя вслух:
— Сначала Ми-двадцать четыре сбросит нас в соседней долине. На борту будет две машины. Проведем разведку, получим информацию, потом перережем электропровода и только после этого вызовем поддержку. Таким образом, у нас будет возможность для маневров на случай изменений плана.
— Каких изменений?
Дима посмотрел на Кролля и мысленно обругал себя за то, что втянул друга в эту авантюру.
— Не знаю. Я просто хочу быть готовым ко всему.
Он кивнул на папки. Кролль снял трубку стоявшего на столе телефона:
— Так, мы готовы. Сначала Ленков.
В комнату вошел первый кандидат. Два метра с лишним, светлые волосы, нордическая внешность. Он даже не дошел до стола.
Дима покачал головой:
— У нас операция в Иране, а не в Финляндии.
Ленков послушно развернулся на пятках и вышел.
Кролль нахмурился:
— А может, он хороший боец.
— Ему самое место на рекламном плакате «Ваффен-СС». А нам нужно слиться с обстановкой.
— Ну, допустим. Следующий — Хассан Зирак.
— Хорошее курдское имя.
