Дима нахмурился. Так она горюет по нему или нет?
— Кристен всегда улыбается потому, что она всегда обколотая. Хотя без нее эти поездки были бы сплошной скучищей. Мы там много смеялись, болтали. Однажды мы… Погодите, я вам сейчас покажу.
Она встала с дивана и открыла нижний правый ящик письменного стола.
— Вот он.
Она извлекла из ящика фотоальбом в белой шелковой обложке. Владимир, Зирак и Грегорин подошли поближе.
— По-моему, сейчас не время разглядывать свадебные фотки, — сказал Зирак.
Но это были не свадебные фотки, а нечто гораздо, гораздо более интересное.
— О боже! — воскликнул Дима.
Она открыла альбом: на первой странице красовались ее изображения в компании привлекательной блондинки, обе махали фотографу, высунувшись из окна башенки. Затем следовали другие снимки, сделанные Амарой, Кристен и, судя по всему, кем-то из охранников, на которых было видно расположение дома.
Несчастная вдова наконец оказалась им полезной. Дима обнял ее и расцеловал.
— Хорошо-хорошо, — сказала она. — Но остальные обойдутся.
— Смотрите! — воскликнул Зирак. — У нее здесь даже Инь и Ян.
Два корейца самодовольно смотрели в объектив, держа «узи» на виду.
— Чтоб мне сдохнуть, — произнес Кролль. — Очень похоже на оригинал. Ну-ка погодите…
Он осторожно отложил в сторону навигатор и включил ноутбук.
Вскоре на экране возникли строчки: «Добро пожаловать в Кельштайнхаус… Историческая достопримечательность, музей и ресторан».
Два здания были идентичны. Кролль оглядел компанию, улыбнулся и нажал на ссылку с надписью «Карта».
39
Они отправились на кухню, откуда дверь вела в гараж. Кролль провел ладонью по капоту черного джипа «шевроле» с тонированными стеклами.
— Все любят американские внедорожники, — заметил он. — То есть все те, у кого нет вкуса. Может, мы сойдем за американский спецназ.
— Его нельзя назвать неприметным.
— А сейчас любая штука с колесами, кроме бэтээра, приметная.
— А мне нравится, — заявил Владимир. — Здесь внутри просторнее, чем в камере, где я сидел.
Кролль открыл дверь.
— Пять человек здесь прекрасно поместятся.
— Шесть. Амара бежит, спасая свою жизнь, в сопровождении верных охранников, то есть нас.
— И ты думаешь, что Кафаров на это купится?
— Это не обязательно. Но мимо охраны мы проедем. Она позвонит Кристен, когда мы окажемся у ворот.
— А откуда нам знать, что эта Кристен вообще там?
Дима улыбнулся:
— Амара позвонила ей по спутниковому телефону Газула: нас пригласили приезжать в любое время.
Он посмотрел на Зирака и Грегорина:
— Кто-нибудь хочет отколоться?
Никто не хотел. И теперь Диме не давал покоя только один вопрос: что на самом деле нужно от них Амаре? И когда придет время и она попросит об этом, захочет ли он выполнить ее просьбу?
40
Лагерь «Светляк», окраина Тегерана
Грязно-оранжевое солнце ползло сквозь дым и пыль, висевшую над восточной частью Тегерана. Блэкберн сидел в палатке, за складным столом, напротив следователей. Было начало восьмого. Ему позволили поспать три часа, затем разбудили и велели идти на допрос.
Лейтенант Коди Эндрюс из военной полиции улыбался. Капитан Крейг Дершовиц из разведотдела морской пехоты записывал.
— Простите, что подняли вас так рано. — Улыбка Эндрюса стала еще шире. — Нам просто хотелось разобраться с этим, так сказать, по свежим следам.
«Или пока я еще не отдохнул как следует, ничего не соображаю и не пойму, что копаю самому себе огромную яму», — подумал Блэк. Снаружи ждал Коул, изо всех сил стараясь расслышать их разговор.
Блэк рассказал о событиях в банке, о предметах, найденных в хранилище, о картах Нью-Йорка и Парижа, об обведенных местах и о двоих мужчинах на экране.
— Башир и еще один, так?
— Так точно, сэр.
Лицо Дершовица по-прежнему выражало глубокое презрение.
— И вы считаете, что тот, второй, был и на двух видеозаписях.
— Да, сэр, Соломон.
Дершовиц снизошел и нарушил обет молчания:
— Соломон, а дальше?
— Просто Соломон. Башир назвал это имя перед смертью.
Дершовиц махнул в воздухе карандашом:
— Его имя, фамилия, кодовое имя?..
— Он не сказал — умер.
Дершовиц неожиданно фыркнул:
— Вы уверены, что он не сказал «Салаам»?
Эндрюс наклонил голову набок, словно размышлял, какое блюдо заказать в ресторане.
— Странноватое имя для человека из ССО, да и вообще для иранца.
— Может быть, если бы он прожил еще минуту, я бы его расспросил.
— Теперь о вашей мотивации, сержант. Вы были чертовски разозлены после того, что произошло с Харкером.
— Вас это удивляет?
— Мы слышали, что его приятели лезли к вам с кулаками.
Блэк пожал плечами:
— Это ничего не меняет, сэр.
Дершовиц, очевидно, считал иначе.
— Пуля, найденная в его теле, выпущена из его собственного пистолета. Как вы считаете, зачем ему было убивать себя?
У Блэка возникло чувство нереальности происходящего, словно эти люди убеждали его в том, что дважды два — семь.
— Он только что выстрелил в меня. Я пробил дыру в лобовом стекле и схватил его за руку.
— В это время вы лежали на капоте машины, уцепившись за стеклоочиститель.
Эндрюс ухмыльнулся, пытаясь пошутить:
— Прямо как супергерой, да?
Но настроение не улучшалось.
Дершовиц наклонился вперед:
— Так, давайте пройдемся еще раз. Вы находитесь рядом с Харкером, и ему отрубают голову. Вы входите в банк, и Башир исчезает. Вы прыгаете на его машину, имея приказ взять его живым, и он стреляет сам в себя. Здесь явно просматривается некая линия, Блэк.
— Какая еще линия?
— Такая, что солдат из вас получается неважный. Вы что, уже хотите домой?
Блэк в ярости смотрел на них. Он чувствовал, что лицо его горит, ногти впились в ладони. Черт бы их драл, он не собирается показывать им, что это его задевает. «Поговори с собой, — учила его мать. — Когда тебе плохо, когда ты встречаешься с несправедливостью, самый лучший твой друг — это ты сам».
