— Ладно, ладно. Позвоните мне попозже.
Она повесила трубку.
Владимир, все еще державший в руке какую-то медицинскую склянку, перегнулся через спинку Диминого сиденья:
— Дарвиш умер. Мне очень жаль.
«Боже мой, что же теперь будет с Амарой?» — подумал Дима. Проследив за взглядом Владимира, увидел, что она беззвучно плакала, склонившись над телом отца.
62
Помимо сложностей с управлением вертолетом, у Димы было полно других проблем, о которых он размышлял по пути на север. Радость оттого, что он сумел угнать полицейский вертолет, сменилась потрясением от смерти Дарвиша. Эта смерть снова возродила в нем решимость так или иначе отомстить предателям и довести операцию до конца. Смерть Дарвиша не будет напрасной. По крайней мере, это он обязан был сделать для своего старого друга. Оморова намекнула ему на то, что чувство свободы, испытанное после бегства на вертолете, обманчиво. В воздухе вертолет представлял собой мишень. Нужно было спускаться на землю, найти какой-то другой транспорт, который доставит их в Москву незамеченными. Кролль слышал их разговор сквозь наушники Димы.
— Значит, теперь мы вне закона. Думаю, можно попрощаться с вознаграждением за нашу прогулку по горам.
Дима собрался с силами и приготовился выслушивать нытье Кролля.
— А я никогда не говорил, что все будет легко и просто.
— Я надеялся свозить детей в парижский Диснейленд.
— Ага, как же. Да их мамаши тебя на порог не пустят.
— А я бы мамаш тоже взял. Я уже все продумал.
Меньше всего Диме хотелось сейчас обсуждать бесконечные катастрофы в личной жизни Кролля.
— Когда перестанешь ныть, может, пошевелишь мозгами и придумаешь что-нибудь?
Кролль оживился:
— Знаешь, этот вертолет кучу денег стоит. Можно его продать.
— Тебе бы только ржать.
— Я серьезно. Билясувар. Всего пятьдесят с чем-то километров от азербайджанской границы. К тому времени, как они узнают обо всем, мы уже давно избавимся от твоей вертушки.
Вот за что Дима любил Кролля — он всегда находил самое нестандартное решение проблемы.
Билясувар. В советские времена это было кладбище самолетов — потрепанных, бесполезных или настолько устаревших, что их уже нельзя было уговорить держаться в воздухе. С тех пор как Азербайджан получил независимость, город превратился в основной центр вторичной переработки алюминия и продажи запчастей. Здесь также шла оживленная торговля летательными аппаратами сомнительного происхождения.
План был рискованный, но другого придумать никто не мог.
Когда они пересекли границу, небо на востоке уже светлело. Дима держался низко, чтобы вертолет не засекли радары. Он размышлял о Блэкберне. Американские военные в лепешку разобьются, но узнают, что произошло с Коулом. Что расскажет им сержант? Поверят ли они ему? Может, его передадут ЦРУ? Ради Дарвиша, ради Блэкберна, ради него самого необходимо было остановить Соломона любой ценой — пока не стало слишком поздно.
— Ты только посмотри на это!
Кролль снова превратился в мальчишку. Его вернуло к жизни зрелище внизу: ржавеющие обломки холодной войны. Стая вертолетов Ми всех моделей окружала полдюжины Ту-95, или, как их называли на Западе, «Медведей», которые нервировали военных на базах НАТО в Северном море. Рядом навеки застыли около двадцати МиГ-15, первых советских реактивных истребителей с двигателями на базе «роллс-ройса». Как любезно было со стороны англичан поделиться своими достижениями! Дима ощутил нечто вроде ностальгии по советским временам. Сейчас он понимал, что Советский Союз был обречен, но в молодости верил в коммунизм.
— Я думаю, что со всеми этими штуковинами мы просто обязаны были победить в холодной войне, — сказал Кролль, во все глаза разглядывая кладбище самолетов.
— А мы и победили. Только не те «мы», которых ты имеешь в виду.
— Хм, надеюсь, у них там есть какие-нибудь приличные тачки.
Дима посадил вертолет между сараем из гофрированного железа и бескрылым гигантом-транспортником Ил-76. Группа рабочих с бензопилами трудилась над фюзеляжем. Они напоминали муравьев, пожирающих труп животного. Из-под навеса вышли трое мужчин с татуировками, в замасленных комбинезонах. Они держали «Калашниковы» наготове, один целился в вертолет.
— Боже, — произнес Кролль. — Ты только посмотри на это.
— Да, здесь я встречал более теплый прием.
Несмотря на боевые отметины от пуль и отсутствие опознавательных знаков, полицейское происхождение блестящего новенького «Камова» по-прежнему было очевидно.
— Поворачивайте назад и валите обратно в Москву, если не хотите, чтобы вам яйца отстрелили! — крикнул самый крупный из троих мужчин, сжимавший в зубах незажженную сигару.
— Может, Безумный Макс думает, что мы из налоговой полиции?
Дима и Кролль медленно выходили с поднятыми руками. В нос им ударили запахи ржавчины, машинного масла и немытых тел.
— Мм! — Кролль с наслаждением вдохнул.
— Здесь пахнет гораздо лучше, чем в твоей машине, — заметил Дима.
— Мы тут просто пролетали мимо, — начал Кролль, — и захотели узнать…
— Заткнись и стой на месте.
Люди приближались, Дима толкнул Кролля локтем:
— Они недаром называют это место «Дикий Запад».
63
Азербайджан
Безумный Макс оглядел их с ног до головы, задержавшись взглядом на изорванной, окровавленной рубашке Димы.
— Вы кто такие, мать вашу?..
— Это не важно. Мы хотим предложить сделку, — бесстрастным тоном произнес Дима.
Блестящий вертолет выглядел странно среди ржавеющих полуразобранных гигантов. Некоторые рабочие, копошившиеся на Ил-76, выключили пилы.
— Очень смешно. Это место похоже на базар?
Однако Макс пялился на вертолет, как на стриптизершу. Несмотря на его неприветливый вид, глаза его, казалось, говорили: «Иди ко мне, детка».
— Нам нужен новый транспорт. Но не просто транспорт — машины. Две быстрые, надежные тачки, и вертолет твой. У тебя никогда больше не будет такой сделки.
При этих словах один из людей направился к вертолету. Кролль погрозил пальцем:
— Э нет. Смотреть можно, а трогать нельзя.
Макс заметил внутри Амару, уставившуюся вперед невидящим взглядом, и еще сильнее выпучил глаза. Он обошел вертолет, словно не веря своим глазам, затем вытащил изо рта сигару и задумчиво повертел ее в грязных желтых пальцах.
Дима покосился на Кролля, и тот сказал:
— Это моя сестра.
