В самом последнем магазине продавалась еда. Я остановился, чтобы купить бутылку воды. Ассортимент был тот же, что и в мини-баре «Марриотта», и в рекламе на плазменных экранах, гордости Грузии.
По крайней мере, одно Чарли запомнил правильно. Кладбище действительно располагалось не более чем в десяти минутах ходьбы, и его несложно было найти. Все, что мне нужно было сделать, это идти за престарелыми хромающими людьми с палочками, навстречу похоронной процессии, направляющейся домой.
Машины, которые казались скорее заброшенными, нежели припаркованными, занимали огромное пространство на плотно слежавшейся грязи на противоположной стороне дороги. Возможно, они ожидали своей очереди на совсем новой, ярко освещенной заправке, со времени открытия которой прошло так мало времени, что даже бетонное покрытие не успело еще до конца застыть. Я вошел на кладбище через старую железную калитку, прикрепленную к остаткам разбитой стены, оставив позади себя дюжину пожилых женщин, торгующих цветами и длинными тонкими свечами.
Само кладбище было очень оживленным, совершенно не похожим на те, которые я видел на западе. Вместо аккуратных рядов надгробий это место представляло собой лабиринт огромных площадок семейных захоронений, и каждая огорожена заборчиком из кованого железа или низенькой кирпичной стенкой.
Мужчины и женщины сидели за закрепленными в земле около могил столиками, разговаривали и пили кто кофе, кто чай. Один парень уже был пьян в это раннее время дня и напыщенно разглагольствовал у одной могильной плиты, у меня было такое ощущение, что он пытается поквитаться за свои жизненные неудачи.
Вдоль всей центральной аллеи на расстоянии примерно двадцати метров друг от друга размещались водопроводные краны: люди здесь споласкивали свои чашки и наполняли водой цветочные вазы.
Одна из торгующих свечами женщин, увидев меня с пустыми руками, попыталась продать мне несколько свечей, однако я продолжил свой путь, не обращая на нее внимания и придерживаясь центральной аллеи. Самые роскошные могилы, как я успел заметить, были расположены возле нее. В этой стране вы обязательно должны были заплатить, чтобы не марать свои ботинки: в стороне от главной аллеи людям приходилось пробираться через чужие могилы, чтобы добраться до могил своих родственников. На одном из надгробий была прикреплена масляная картина с танцующим клоуном, сверху покрытая стеклом. Красивая, черного цвета зернистая материя была расстелена на земле между участками, и это явно срабатывало: там нельзя было найти и травинки.
Я пытался сделать вид, что занят тем же, чем и остальные. Будто я шагаю среди чужих могил, пробираясь к своему семейному участку. Я искал место захоронения Тенгиза. Все, что знал Чарли, это то, что его могила располагалась у главной аллеи. Я даже не имел представления о том, женщина там похоронена или мужчина, хотя, собственно говоря, это не имело никакого значения. В любом случае мы потерпим фиаско, если надпись сделана на скрепочном языке.
Но пока нам везло. Я подошел к огромному черного цвета мраморному надгробию, расположенному на квадратном участке земли, усыпанном белым мелким камнем. Вокруг участка возвышалась свежевыкрашенная белая железная изгородь, высотой около шестидесяти сантиметров. Теперь я понял, почему Уайтволл выбрал именно его. Четыре выгравированных мужских лица вызывающе глядели на меня снизу вверх. На надгробии английскими буквами было вычеканено слово «Tengiz», а под ним уже буквами поменьше целый роман на русском и скрепочном.
Рядом стояли двухместная лавочка, забетонированная в землю, и ржавеющее оцинкованное мусорное ведро, полное сухих цветов. Если это было его постоянным местом, я мог бы использовать его как ориентир.
Несколько женщин сидели в ряд возле соседнего участка. Он вязали и щелкали семечки. Они щебетали без умолку, я услышал возгласы неодобрения и увидел глаза, вознесенные к небу, когда проходил мимо них. Мне стало интересно, не связано ли это как-то с моим джемпером.
Я прошел до конца главной аллеи, чтобы проверить, нет ли там еще плит с надписью «Тенгиз», но не встретил ни одной. Пришло время посмотреть, было ли вверху место с хорошим обзором интересовавшего нас двора. Если нет, нам оставалось действовать только вслепую.
Я нашел место, прямо в конце кладбища, где с уединенной деревянной лавочки открывался вид на улицу, на которой жил Баз. Под ней был крутой склон высотой около шести метров вниз к дороге; главные ворота находились где-то левее лежащей впереди дороги. Чтобы добраться до них, мне понадобилось пройти сквозь многочисленные ряды не так давно установленных надгробий, на каждом из которых была выгравирована фотография молодого мужчины или женщины, умерших в начале пятидесятых годов. Это выглядело так, будто после падения коммунизма у бедолаг наконец-то появился шанс почтить память хотя бы некоторых из миллиона сталинских жертв.
Я дошел до лавочки и присел на нее. Все, что от меня сейчас требовалось, это попытаться определить, какой из домов принадлежал Базу.
Я позвонил Чарли, который все еще бродил по магазинам в поисках бинокля.
— Кажется, я нашел то, что мы искали. Нужно лишь удостовериться, что блок, поддерживающий плиту, не цельный. Иначе я ошибся. Иди по периметру налево от главной аллеи, ты увидишь меня на возвышенности.
Глава третья
Чарли присоединился ко мне минут через двадцать. К тому времени я уже разобрался, где стоял интересующий нас дом, и смог различить синий автомобиль во дворе и переднюю часть дома. Я увидел парадную дверь и два окна, по одному с каждой стороны двери, и еще два таких же окна прямо над ними. Но чтобы рассмотреть с этого расстояния какие-либо детали, нам необходим был бинокль.
У Чарли в руке была хозяйственная сумка.
— Проклятье! Я думал, что кладбища — это места отдохновения. А это больше похоже на ярмарочную площадь!
— Старина, что ты думаешь по поводу могилы?
— Ты о четырех парнях у клумбы, пялящихся на небеса? Это скорее всего именно то, что мы искали. Плита держится на четырех подпорках. Она должна быть пустой внутри. В любом случае сегодня ночью я это узнаю.
— Я захватил для тебя комиксы. Нужно ведь чем-то тебя занять, пока я буду выполнять работу.
Он достал из сумки газету, а за ней и небольшой зеленый бинокль, все еще в магазинной упаковке.
Это была газета «Джорджиан Таймс», англоязычный еженедельник, выходивший по понедельникам. Пока Чарли разворачивал бинокль, я просмотрел первую страницу.
Джордж Буш должен был посетить Грузию 10 мая, на обратном пути из Москвы, где его визит планировался на День победы. ТБИЛИСИ В ОЖИДАНИИ ВЕЛИКОГО ВИЗИТА, — гласил газетный заголовок. Далее: ТБИЛИСИ ПОХОЖ НА ПОПУГАЯ.
Казалось, все местные газеты кричали о желтых и розовых красках, которыми были покрашены здания, чтоб скрыть всю грязь.
— Теперь я понял. Сюда едет Буш, а в это время в городе заливают дороги новым асфальтом. Он, наверное, как королева, думает, что весь мир пахнет свежей краской.
