Я подумал, что Бастард больше не состоял в ФБР, — ну, по крайней мере, у него не было при себе никакого удостоверения, подтверждающего то, что он все еще один из них.
Чарли закончил с чемоданом.
— Телефона здесь нет.
Бастард смотрел прямо на дорогу.
— Я ведь говорил, что у меня нет телефона. На кой черт он мне сейчас? Они ведь не работают за пределами страны.
— Домой собирался? А как же мечта о сигарах?
— Пошел к черту.
Сколько бы нам ни пришлось сворачивать с дороги, мы все равно должны были доехать до границы задолго до наступления темноты, что было очень хорошо, потому что так мы могли найти хорошее место, где ее пересечь. Я пока не собирался ему говорить, но Бастард должен был поехать с нами. Грузия на сегодняшний день состояла в хороших отношениях с США, и, возможно, между полициями были какие-то договоренности. Следуя доктрине Буша «Если вы не с нами, то вы против нас», любой враг Грузии был врагом Америки, а сейчас я был первым в списке разыскиваемых в Грузии.
Мы свернули к западу от города, и скоро солнечная двусторонняя проезжая часть сменилась более привычным шоссе. По его краям за столиками сидели люди, пытаясь продать кувшинчики и бутылочки со старым машинным маслом.
Бастард усмехнулся.
— Они уже, кажется, шестнадцатые торговцы, которых мы видим за сегодня.
Мы с Чарли ничего не ответили. Бастард пытался вовлечь нас в разговор. Он уже пробовал вести себя агрессивно, а теперь пытался развеселить и разговорить нас.
По краям дороги, лежавшей впереди нас, возвышались бетонные глыбы. Ржавеющие металлические каркасы торчали из них. Здесь не было никаких признаков цивилизации. Постиранное белье свисало с окон, второй раз ополаскиваясь под дождем.
Бастард сделал еще одну попытку.
— Думаю, президентский маршрут не проходит по этому бульвару.
Мы продолжали его игнорировать. Если он думал, что к концу этого путешествия мы будем чистить зубы одной щеткой, он сильно ошибался.
Километр или два я объезжал разные камни на дороге, а затем мы увидели знак «Боржоми. 151 километр».
Это очень меня подбодрило: нефтепровод пролегал через Боржоми.
Темные облака накрыли возвышенность, и я включил фары. Наш автомобиль был не единственным на дороге.
Я посмотрел назад на Чарли. Казалось, он был в порядке, не дрожал, просто сидел, глядя в окошко. Через четыре-пять часов я должен посадить его на самолет и доставить домой.
Глава седьмая
Кондиционер продолжал выполнять свою работу, поддерживая стекло с внутренней стороны чистым. Мы выбрались из пригорода, въехали на возвышенность и попали в туман, когда покрытое гудроном шоссе внезапно закончилось и мы наткнулись на широкую, засыпанную гравием дорогу.
— Как там Хари и Кунзру? — с заднего сиденья съязвил Чарли.
Бастард пожал плечами.
— Откуда мне знать? Мне позвонили; значит, по крайней мере один из них все еще дышал. Я направился обратно, где и встретился с вами на дороге. В любом случае, пошли они. Их благополучие — не моя забота.
Туман рассеялся, когда мы спустились с горы. Внизу текла широкая быстрая река. Красивый коричневый утес сбоку разрезал сочную зеленую долину, и мы снова были в стране «Звуков музыки».
Бастард своим большим пальцем указал на место, откуда линия свежевзрытой земли начиналась и тянулась дальше параллельно дороге.
— Это и есть ваш нефтепровод.
— А где же металлоконструкция? — Я ожидал увидеть что-либо над землей, как видел на Среднем Востоке.
— Она зарыта под землей. Так значительно уменьшается вероятность того, что он взорвется.
Чарли высунулся между нами.
— Наши старые друзья военные?
— Военные, курдские сепаратисты, мусульманские экстремисты, русские козлы — их целый список. Все они хотят либо кусок наживы, либо используют его как козырь. Курды говорят туркам: вы отдаете нам нашу страну, мы не трогаем ваш нефтепровод. Русские, ну, они хотят лишь испортить нефтепровод. Для этих ребят холодная война никогда не заканчивалась. А если говорить о внутренней ситуации, то есть грузинские политики, которые заключают незаконные сделки со всеми подряд.
Чарли кивнул.
— И у нас есть несколько листочков бумаги, которые объясняют, как наш горькооплакиваемый друг Базгадзе был связан со всем этим.
Бастард сердито откликнулся.
— Не рассчитывай на это, осел.
Снова пошел дождь. Я опять включил дворники, но мне снова пришлось прижимать лицо к ветровому стеклу, чтобы разглядеть, что творилось на дороге.
Бастард смотрел вперед сквозь завесу дождя.
— Но кого это все волнует? Моей задачей было лишь следить, чтоб все прошло гладко.
— Ну, значит, ты просто облажался, так ведь? — Чарли нащупал документы из сейфа База в кармане своей куртки, достал их оттуда и засунул кассеты и документы в пластиковую сумку, которую он нашел в чемодане Бастарда. — И я, конечно, здесь не эксперт, но местные СМИ, кажется, рисуют на основании всего этого совсем не такую картину, как ты нам тут изображал…
Бастард не удержался и закричал.
— Эй, я просто сказал вам то, что мне самому говорили! — Он тяжело, разочарованно вздохнул. — Здесь не я принимаю решения, парни. Я, как вы, я рабочая пчелка, — пчелка, которая просто хочет отсюда убраться.
Я обещал себе не обращать на это внимания, но моя кровь начинала закипать.
— Рабочая пчелка, мой дорогой. Да ты личинка чертовой мухи. Ты создаешь ситуации вроде этой, а затем оставляешь настоящих рабочих пчелок за все расплачиваться. — Я сменил передачу на более низкую и повернулся к нему. — Помнишь Энтони, британца, которого ты уничтожил в Уэйко?
На какой-то момент он затих. Дождь сейчас лил как из ведра, и на крыше «паджеро» раздавались такие звуки, будто мы находились внутри барабана, но я почти слышал, как шевелились его извилины.
— Энтони? Какой Энтони? Я не помню, чтоб я уничтожил хоть одного британца в Уэйко.
— Уничтожил, уничтожил. — Мой взгляд был сосредоточен на грязной гравиевой дороге впереди нас. «Паджеро» начинал скользить, и мне нужно было держать колеса прямо. — Он изобрел газ, который ты использовал, помнишь? Он покончил с собой через год после этого. Он не смог жить с таким чувством вины.
— А, этот Энтони… — Бастард поднес указательный палец к своим усам. — Конечно, я его помню… чертов английский ученичок. Ему не следовало там быть. Никогда не стоит посылать мальчика на мужскую работу…
Я свернул с шоссе на дорогу, которая неожиданно показалась с левой стороны. Впереди виднелся ряд деревьев.
