– Я не знаю! Мне приказали полежать на кровати и замотали бинтами! – громко закричал негр, вжимаясь в угол комнаты.
Громко хлопнула соседняя дверь, и затопали тяжелые шаги.
Метис моментально сдернул с плеча автомат и сделал шаг в сторону.
В палату медленно боком вошел огромный пузатый негр.
Подняв голову под потолок, негр презрительно посмотрел на присутствующих и пробасил на приличном английском:
– После первого же выстрела сюда ворвутся солдаты службы безопасности президента!
– А после такого удара? – спросил Метис, металлическим прикладом автомата ударив негра по правой почке.
Борис еле успел принять на плечо тело падающего негра, которого развернул и медленно прислонил к стенке.
Вдвоем с Метисом они аккуратно положили громадную тушу негра на пол.
– Что вы наделали? – запричитала лжемедсестра, ломая руки в показном отчаянии.
– Пытаемся найти выход из создавшегося положения! – сказал Метис, надевая на шею толстяка желтый ошейник. Шея была настолько огромной, что концы пришлось связать проволокой.
– Теперь толстяк превратился в огромную бомбу, которую разминировать может только… – успел сказать Викинг, как в комнату просочился худой как щепка негр с пронзительными светлыми глазами и с ходу продолжил:
– Отставить мучить несчастного чернокожего, капитан первого ранга Джеймс Патрик!
– Представляю вам начальника охраны банка «Нейшл Кеник» Филиппа Кергуса, – церемонно поклонился Метис, не опуская автомата.
– Давайте поговорим как цивилизованные люди! – предложил Филипп, делая приглашающий жест рукой.
– Только без фокусов, коллега! – попросил Метис, вынимая из кармана сотовый телефон.
Минуту потыкав пальцем в клавиши, Метис, вернее капитан первого ранга, удовлетворенно хмыкнул. За эту минуту раненый снова натянул на голову бинты и улегся на кровать.
Медсестра тоже выскользнула из палаты, а четверо здоровых негров, взяв толстяка за руки и за ноги, кряхтя от натуги, понесли из палаты.
Пройдя за Филиппом в конец коридора, все трое оказались в обычной палате, посередине которой стоял стол, уставленный бутылками с водой и открытыми армейскими пайками в жестяной упаковке.
Ни слова не говоря, Борис с Викингом уселись на смятую койку у правой стены и внимательно уставились на Филиппа, который, подойдя к столу, налил себе в пластиковый стакан прозрачной воды.
– Не могу привыкнуть к местной сомалийской воде! – громко сказал Филипп, залпом осушая стакан.
– Где мой человек? – спросил Метис, по примеру Филиппа наливая себе стакан воды.
– В Сомали идет война, и неизбежны жертвы. Люди Ахмед-паши убили твоего напарника и утопили яхту, которая нам нужна так же, как и тебе, – сказал Филипп, снова отпивая глоток воды.
– А где еще два бойца? – спросил Метис, впиваясь взглядом в Филиппа.
– Я про них ничего не знаю! – быстро ответил Филипп, вынимая пачку «Кента».
– Мы по твоей просьбе послали двух военных водолазов, которые пропали. Третий боец убит. Не слишком ли большие потери для простого поднятия яхты? – зло спросил Метис, по примеру своего собеседника вынимая пачку сигарет.
За все время полета Борис первый раз увидел, что Метис курит.
Филипп состроил сочувственное лицо, в котором было столько же сострадания, как в морде крокодила, который ест свою жертву.
– Что мне прикажешь сейчас делать? – спросил Метис, делая первую затяжку.
– Выполнять задание! Как только вы поднимете яхту, лично ты получишь бонус в пятьсот тысяч долларов! Правление банка поручило мне передать эти деньги тебе или открыть на эту сумму счет у нас в банке! – сказал Филипп, в две затяжки докуривая сигарету.
– Что случилось с моим напарником? – спросил Метис.
– На него напали неизвестные люди и избили металлическими трубами. Парень, не приходя в сознание, скончался, – быстро ответил Филипп, закуривая новую сигарету.
– Можно взглянуть на труп? – спросил Метис, делая незаметный взмах рукой, приглашая Бориса и Викинга следовать за собой.
– Что это за люди? – спросил Филипп, презрительно скривив губы.
– Аквалангисты из Канады. Друзья Фила, – коротко ответил, вставая с койки, Метис.
– Друзья Фила – мои друзья! – широко улыбнулся начальник охраны банка.
Борису улыбка негра показалась несколько натянутой, но комментировать сейчас было не очень удобно, и Борис оставил свое мнение при себе.
Судя по кривой усмешке на губах Викинга, мнение напарника, которого Борис втянул в не очень красивую историю, совпадало с его собственным.
«Гаденькая история! Как бы из нее унести ноги живыми! Тут пахнет таким керосином, вернее такой тухлятиной, что хоть святых выноси!» – сам себе сказал Борис, ободряюще улыбнувшись напарнику.
Метис, подойдя к Филиппу, о чем-то яростно говорил, живо жестикулируя руками.
Мало того, что не было ничего слышно, так они разговаривали на какой-то тарабарщине, судя по отдельным громким словам.
– Ты извини, что я тебя подрядил на эту канитель! – негромко сказал Борис, снова садясь на кровать.
– Не бери в голову! – беззаботно махнул рукой Викинг, присаживаясь рядом.
– Не хочется мне смотреть на избитый труп тюленя! Прямо с души воротит! – сказал Борис, рассматривая саванну за окном.
– Давай я тебе лучше расскажу про Сомали. Перелет был длинный, и от делать нечего я покопался в Интернете. Много интересного нашел, – неожиданно сказал Викинг и продолжил, не дожидаясь реакции Бориса:
– Сомалийцы выделяют четыре сезона года, как, впрочем, и все люди на земле. Весенний сезон называется «гу» и длится с апреля по июль. Это главный сезон дождей. В это время все реки разливаются, принося с собой плодородный ил, который служит природным удобрением, – начал рассказывать Викинг.
– Какой ты умный! Когда только успел познакомиться с географией страны? – язвительно спросил Борис.
– Ты не язви, а слушай, неуч водоплавающий! – одернул Викинг, видя, что Метис и Филипп продолжают яростно спорить, и продолжил свой рассказ: – Летний сезон, по-местному – «хагай», продолжается с июля по сентябрь. Во время его на всей территории Сомали, кроме юго-запада, весьма сухо. Скажи спасибо, что сейчас осень, а то летом ты бы сварился тут заживо!
– Не стращай! Я был в Туркмении летом, и ничего – выжил, а там тоже жарко! – огрызнулся Борис.
– Территория побережья Аденского залива – одно из самых жарких мест в мире! Температура достигает пятидесяти градусов Цельсия. Вся растительность выгорает, и поэтому сомалийцы называют этот район – «губан», то есть «выжженный».
– А как сейчас называется период? – спросил Борис, видя, что спор начинает утихать.
