– Почему?
– Все драгоценные камни, имеющие коммерческую цену, добытые после семидесятого года, облучены и светятся при проходе через пограничные посты, а добытые до шестидесятого года можно пронести незаметно.
– Ты, я смотрю, большой знаток!
Вспомнив предсмертную просьбу снайпера, Клим дал себе слово обязательно передать половину алмазов семье.
– Можно ли хоть на маковое зернышко верить Майку? – спросил он.
– Майк – редкостная сволочь. Верить ему нельзя ни в чем. Если хочешь потерять все – доверься Майку!
– Как-то не вяжется контрразведка с алмазами и прочими темными делами, – неуверенно заметил Клим, протягивая Ван Вейсу флягу с водой.
– Разведка, контрразведка, шпионаж всегда идут рука об руку с контрабандой, торговлей и организованной преступностью. Где прячет зеленый лист умный человек? Конечно, в лесу. По контрабандным тропам курсируют во все стороны шпионы, нелегалы, сами контрабандисты, а зачастую и просто люди, которым необходимо незаметно покинуть страну.
– Ты хочешь сказать, что если хорошо заплатить Майку, то он спокойно перевезет льва, выдав его за обезьянку?
– Абсолютно правильно! Но надо иметь в виду, что если у льва золотые уши, то Майк их непременно обрежет, выпустив зверя из Мозамбика без ушей. Что уже было много раз.
– Значит, у Майка много врагов. Враг моего врага – мой друг, – вслух размышлял Клим.
– Начальник Майка полковник Фрэнсис Бишоп спит и видит, как прибрать бизнес Майка к своим рукам. Бишопу шестьдесят лет, а особых капиталов он не приобрел, в то время когда его подчиненный купается в деньгах. Майк, конечно, много отдает для работы своей службы, но когда в твоих руках вертятся миллионы кэша, то удержаться и не прибрать немного денег сложно. Никто толком не знает, сколько у Майка денег. Ходят упорные слухи, что Майк хочет сбежать в нейтральную страну. Если он провалит операцию с десятью килограммами алмазов, то его найдут даже на дне Марианской впадины.
– В Америке есть программа защиты свидетелей, которая позволяет полностью изменить человеку биографию, имя и внешность. Многие нелегалы десятилетиями живут в разных странах и даже порой кончают жизнь в собственных постелях, – попробовал возразить Клим, но Ван Вейс прервал его:
– Но не за такие деньги. Десятки тысяч людей будут искать человека в надежде получить хороший бонус. Ко всем тайнам можно подобрать ключ, особенно если он из чистого золота.
Клим просчитывал варианты ухода. Он прекрасно понимал, что стоит ему только прикоснуться к десяти килограммам алмазов, как он автоматически превращается в особо опасного свидетеля, которого ни в коем случае нельзя живым выпускать из страны.
– Ты точно уверен, что самолет в самом деле упал в озеро? – спросил Клим, пристально рассматривая лицо Ван Вейса в ярком свете луны, светившей не хуже аэродромного прожектора.
– Майк мне рассказал, что имеет точные данные, что самолет упал в водохранилище! У меня нет оснований не верить моему шефу!
– Это он приказал найти водолаза? – спросил Клим, от злости схватив Ван Вейса за воротник рубашки.
– Я хотел взять Родса, который имеет опыт работы под водой, но тут подвернулся ты, – оправдывался южноафриканец, дыша открытым ртом.
– Родс знает про алмазы? – спросил Клим, прикидывая, как лучше воспользоваться полученной информацией.
– Им играют втемную. Сказали, что надо достать десять килограммов золота, спрятанного за обшивкой пилотской кабины. Десять килограммов золота не такие большие деньги, за которые будут сильно искать человека, – скривил губы Ван Вейс.
«Если для тебя десять килограммов золота не деньги, то что же ты прячешь на поясе?» – подумал Клим, нанося указательным пальцем легкий удар в сонную артерию.
Голова Ван Вейса склонилась на правое плечо.
Обыскать связанного южноафриканца было делом одной минуты.
Под рубашкой на пленнике обнаружился плоский пояс, который Клим без зазрения совести надел на себя. Холщовый длинный мешочек обнаружился чуть выше нижнего обреза штанов, и Клим его тоже прибрал, аккуратно подпоров грубый шов.
Замотав головой, Ван Вейс начал приходить в себя, удивленно тараща глаза.
– Что случилось? – спросил южноафриканец, постепенно приходя в сознание.
Потеря сознания от такого удара длится минут пять, а Ван Вейс оклемался через четыре минуты, как показала стрелка часов.
«Если Ван Вейс допрет, кто его обыскивал, то я поимею еще одного врага, а мне сейчас нужны друзья», – промелькнула быстрая мысль, и Клим начал действовать:
– Я тоже отключился на пять минут! – сообщил Клим и сразу перевел внимание на Таббса, который спросонья что-то говорил мирно спавшему Родсу на незнакомом языке.
– Видишь, Таббс не спит, может, он на нас прыснул химией, а мы отключились? Говорят, у американцев есть аэрозольные баллончики с разной гадостью, – не давая Ван Вейсу опомниться, напирал Клим.
– Все может быть, – неуверенно сказал Ван Вейс и закрыл глаза, показывая, что он засыпает.
Клим встал и, разминаясь, прошел по стоянке. Часы показывали половину двенадцатого ночи.
«Еще минут двадцать подежурю, и Таббс пусть постоит вахту, а собаку
[7]
оставить Родсу, он покрепче», – размышлял Клим, обходя по периметру лагерь.
Все мирно спали. Майк, привольно раскинувшись в своих деревянных оковах, несмотря на засунутый в рот кляп, безмятежно спал.
Таббс, обняв Родса правой рукой, положив голову на грудь своего товарища, тоже спал, утомленный надводными и подводными приключениями.
Подняв Таббса, Клим негромко сказал:
– Будь очень внимателен и обязательно проверяй Майка на расстоянии метра. Он чрезвычайно опасен! Родса разбудишь через два часа, а меня – в четыре. В четыре часа тридцать минут будем сплавляться по реке дальше! – приказал Клим, укладываясь спать на расстеленном прямо на песке брезенте.
День восьмой, пять часов
Они шли по стремительному притоку уже двадцать минут, когда впереди послышался низкий гул. Майк поднял голову и пояснил:
– Впереди водопад, по которому ваш катер с пассажирами не пройдет.
– Сколько времени займет обход водопада? – спросил Клим, прислушиваясь к усиливающемуся гулу.
– Часов шесть, самое малое. И это в том случае, если вы меня и Ван Вейса развяжете, – пояснил Майк, слегка меняясь в лице.
– Родс, ищи большой камень, за который можно привязать катер! – приказал Клим.
Ущелье, по которому их нес поток, стало уже. Каменные стены поднимались на высоту десять метров. Ни одного выступа или трещины на отшлифованных гранитных стенах ни с правой, ни с левой стороны ущелья.
