Истошно завизжала случайно затесавшаяся в
толпу фрейлин любимая борзая принцессы Августы, которой в суматохе отдавили
лапу. Гробулия попыталась зарыться в перину и применить заклинание невидимости,
но этот фокус не сработал: ее все равно нашарили. Ощутив, что ее самым
бесцеремонным образом трясут, Склеппи наугад пнула ногой, но ни в кого не
попала. Зато за ее ногу ловко ухватились и не отпускали уже, лишая Гробулию
возможности наносить новые пинки.
– Стыдись, Гробулия! Ты позоришь высокое
звание фрейлины! Ее Высочество не желает начинать без тебя свой утренний
туалет!.. Она может опоздать на прием, и это сегодня, когда ей должны
представить ее жениха принца Форна! Какой скандал! Когда-нибудь иссякнет даже
безграничное терпение Его Величества Бэра III и он велит залить тебе в горло
кубок раскаленной лавы! – сказал чей-то писклявый от ответственности
голос.
– Иди ты в театр, Эйда! – открывая
глаза, внятно сказала Склеппи. Она уже поняла, что он, тот самый сон, который
она так любила и так надеялась запомнить, – опять ускользнул. Ну почему?
Почему всегда так? Ни разу ей не удавалось досмотреть его до конца. Всякий раз
все заканчивалось яркой белой вспышкой света.
От такой наглости фрейлины опешили и даже
отпустили ногу, но, опомнившись, насели на Гробулию все разом и начали
стягивать с кровати. Сопротивляясь, Гробулия посылала их в консерваторию, в
цирк, на магладиаторские бои и куда придется, но зудящий рой фрейлин не
отставал. Некоторое время Склеппи отбивалась гремучими огненными запуками и
рыжими молниями, соскальзывающими с ее талисмана подобно змеям, а затем, когда
талисман у нее отняли, то и подушкой. И, лишь потеряв ее в пылу боя, она
смирилась и свесила с кровати ноги.
– Уговорили! Я сейчас приду! Только дайте
мне одеться! – сказала она звенящим от честности голосом, быстро пряча
варежки в укромную нишу в спинке кровати. Век варежек недолог, но потому так
сладок он… За прошедшие годы пух вылез. Моль прогрызла дыры. Сквозь обмякшую
резинку проглядывают желтоватые прожилки, давно утратившие упругость. Сколько
раз варежки, как на волоске, повисали на своей резинке над распахнутой пастью
мусоропровода, однако она так и не нашла в себе сил расстаться с ними. Они
стали ее талисманом, с которым она не расстанется ни в одном из миров, куда ни
заведут ее извилистые дороги магии… Если кто-то захочет украсть варежки из ниши
кровати – хотя никто в Царстве Огня не посмеет связаться с загадочным амулетом
вуду, – в руку вору войдут сразу четыре отравленных шипа, пропитанных
смолой анчара, и голова сатира зальется лицемерными слезами над похолодевшим
трупом. Древние кровати умеют хранить тайны – свои и чужие. – Не хотите
уходить? Ну тогда отвернитесь! – сказала Склеппи еще честнее, надеясь
вздремнуть еще хотя бы минуту. Возможно, чудесный сон вернется.
Но наученные горьким опытом фрейлины не
поддаются и на эту уловку. Одиннадцать фрейлин в двадцать две руки наспех
одевают Склеппи и увлекают ее за собой…
* * *
Шестнадцатилетняя принцесса Августа,
единственная дочь Бэра III, грозного повелителя Царства Огня, и его супруги
Нуи, которая после рокового проклятия воздушных магов воображала себя палачом,
металась по своей спальне. Сказать, что она была взволнована или встревожена,
значило просто промолчать. Единственное, чего принцесса не делала – не извергала
огонь, да и то потому, что это значило бы отнимать хлеб у придворных драконов.
Едва Гробулия появилась в ее опочивальне,
принцесса Августа кинулась к ней.
– Склеппи, ты бросила меня, негодница!
Все меня бросили!.. Если я вам надоела, так и скажите! И я уйду! Оставлю все и
уйду в простом рубище и с мешком за плечами! – крикнула она со слезами на
глазах.
Гробулия подавила зевок и выполнила на три
такта церемонное придворное приветствие. Принцесса Августа грозилась уйти по
два раза в неделю, но то ли рубище было не того фасона, то ли в мешок
помещалось мало бриллиантов… Сказав еще пару фраз о своих невыносимых
страданиях, Августа остановилась и позволила фрейлинам приступить к утреннему
туалету. Пока одни обтирали лицо и шею принцессы губкой, другие – с чулками,
корсетом и шуршащими юбками – терпеливо ожидали своей очереди.
У всех женщин царской фамилии лица были
длинными, лбы низкими, а нижняя челюсть непропорционально тяжелой, точно они
держали во рту камень. Придворные льстецы утверждали, что это лучшее
доказательство чистоты крови – ведь прабабушкой принцесы по материнской линии
была легендарная Амулия Великолепная, императрица Всех Царств. Злоязычное же
простонародье находило более простое и правдоподобное объяснение. «Лошадиный
сглаз, сосед! Нечего было на кентавров войной ходить – вот и домахались
сабелькой. Семь поколений теперь весь род отдуваться будет».
Наконец, совсем уже одетая и готовая к приему,
принцесса Августа села на высокий стул у зеркала. Почетной обязанностью
Гробулии – чему завидовали все без исключения фрейлины – было расчесывать и
укладывать принцессе волосы. Взяв деревянный гребень, все еще хмурая Склеппи
решительно взялась за дело.
– Эй, что с тобой сегодня? Ты дернула
меня за косы! – с возмущением воскликнула принцесса.
– С каких это пор жирные макароны,
прилипшие к лысине, стали называться косами? – пробурчала Гробулия.
– Ты что-то сказала, Склеппи? –
переспросила Августа.
– Я сказала: простите, Ваше Высочество! Я
очень сожалею, что причинила вам неудобство. Мерси, пардон, ай эм сорри, их
либе дих!
– Прекрати говорить эти слова, ненавижу
черную магию! Ты сказала что-то другое! Я не глухая! – подозрительно
сказала принцесса.
– Ваше Высочество, есть сколько угодно
других фрейлин, которые лучше меня умеют укладывать волосы! Кроме того, это
вообще можно сделать с помощью магии. Фенус бальзамус брадобреюс; Эпиляторус
тоталис или что-то в этом духе, – заявила Гробулия.
Одиннадцать фрейлин в ужасе притихли. Ох уж
эта Склеппи! Разве кто-нибудь еще осмелился бы сказать это принцессе? Августа
надулась.
– Но я хочу, чтобы меня расчесывала
именно ты! Будешь отказываться – тебя бросят в медного быка, хоть ты и моя
подруга. Так будешь расчесывать или нет? – топнув ногой, сказала она.
– Да сколько угодно буду! Но только ближе
к вечеру. До обеда я ничего не соображаю… Это не мое астральное время! Сейчас
моя карма на подзарядке, мозги в починке, а я сама в отключке, – заявила
Гробулия.
Угроза принцессы бросить ее в раскаленного
быка не произвела на нее впечатления. В Огненном Царстве темперамент почти у
всех был соответственный, а характер пребывал где-то на отметке между
«скверный» и «очень скверный». Зато и остывали все быстро.
– Не соображаешь ничего? Я давно это
заметила. Но почему, Склеппи? – хихикнула принцесса.
