– Согласен, – сказал серый в
яблоках. – Если бы ты нам что-то сделал, тебя бы уже не было.
– Ты был бы растоптан!
– Мы захлестнули бы тебя веревками и
размыкали по степи!
– Всего хорошего. Было крайне приятно с
вами пообщаться. Ваша позиция потрясла меня глубиной аргументации, –
сказал И-Ван.
Он подумал, что обижаться на этих кентавров не
стоит. Скорее всего у них очень короткие имена. Понимая, что оставаться дольше
бессмысленно, он повернулся и пошел прочь, ощущая, как спину ему сверлят
недружелюбные глаза.
– Зачем тебе нужен Мардоний? – вдруг
услышал он голос.
И-Ван оглянулся. Он даже не понял, кто его
спросил. Кажется, кто-то из гнедых – из тех, что до сих пор молчали.
– Я… Мне нужно с ним поговорить.
– О чем? – Фраза была такой
короткой, что И-Ван снова не понял, кто произнес ее.
– Это наш разговор. Мой и его. Кентаврам
с тремя буквами в имени не стоит о нем знать, – надеясь разобраться, кто
именно заговорил с ним, произнес И-Ван.
Уловка сработала. Худощавый гнедой кентавр
выскочил вперед.
– В моем имени пять букв. Меня зовут
Фотий. Мне ты можешь сказать, – не без гордости отчеканил он.
– Едва ли, – сказал И-Ван.
– А я думаю «да». Ты ведь тот юноша-маг,
который разделил с Мардонием его смерть?
Это удивило И-Вана. Он никогда прежде не видел
этого гнедого, однако тот откуда-то его знал.
– Да, это я. Я разделил с Мардонием
смерть, – кивнул он.
Фотий посмотрел на него с интересом:
– Зачем ты это сделал?
– Так получилось, – сказал
И-Ван. – Я не продумывал этого заранее. Я шел по городу в сумерках, а он
лежал на камнях. Вначале я подумал, что это просто конь.
– Конь? – обиделся гнедой. – Мы
не кони!
– Раньше я редко видел кентавров. Но
потом я понял, кто это, и попытался помочь. Я примерно представлял себе, как
это можно сделать…
И-Ван вспомнил, как присел рядом с хрипящим
кентавром и глубоко рассек себе ножом свою ладонь. Сделав такой же надрез на
ладони кентавра, он смешал их кровь и произнес древние слова Эраб тезеус,
приняв на себя половину смерти. Хотел бы он знать, что заставило его так
поступить? Благородство, сострадание, жалость? Или он просто не разделял
предрассудков здешних магов? Все произошло слишком быстро. Но тогда, едва Эраб
тезеус заставил забурлить смешавшуюся кровь, И-Вану было не до рассуждений.
Сразу же ему сделалось так скверно, что он уткнулся лбом в камни и его стало
рвать желчью.
До целебного источника, смывавшего все
проклятия, его дотащил уже кентавр, справлявшийся со своей половиной проклятия
куда как достойнее. Так что в конечном счете сложно сказать, кто кому обязан
жизнью.
– Его сглазили эти негодяи-маги, которым
он бросил вызов! Они прокляли его кровь, Мардоний умирал! – крикнул серый
в яблоках кентавр.
Фотий обернулся на него, и серый в яблоках
замолчал.
– Этот парень разделил его проклятие на
двоих. Но он тоже мог умереть! Никто не знал, как сильно Мардоний был проклят.
Могло случиться, что проклятья хватило бы и на десятерых, – изрек он.
– Одна смерть на двоих – это много. В
конце концов, нам обоим удалось выкарабкаться, – сказал И-Ван.
И-Ван заметил, что оба соловых кентавра и все
гнедые смотрят на него уже другими глазами. Только серый в яблоках, пожалуй,
продолжал его ненавидеть.
– Все равно я не пойму, зачем ты пошел на
это! У тебя же были неприятности! – гнедой, казалось, силился понять.
– Неприятности есть у всех. Если у
кого-то нет неприятностей, это значит, что он уже умер, – сказал И-Ван,
пожимая плечами.
– Но зачем ты помог кентавру? Ты же маг!
– Я помог кентавру, потому что ему нужна
была помощь. И потому что кентавры заслуживают лучшей участи, – сказал
И-Ван.
– Кентавры не нуждаются в благодеяниях
магов и в их подачках! Лучше бы ты дал Мардонию умереть, – заявил серый в
яблоках. Судя по апломбу, с которым он держался, у него было в имени буквы
четыре. Но едва ли больше пяти.
Остальные кентавры промолчали, однако И-Вану
показалось, что у них другое мнение.
– Мардоний скрывается. В От-И-Тиде у него
много врагов. Здесь ему нельзя появляться, – негромко сказал гнедой.
– Значит, я не смогу его увидеть? –
огорчился И-Ван.
Фотий оглянулся на остальных. Казалось, он
сомневается.
– Нет! Ему нельзя верить, – сказал
серый в яблоках.
– А я верю ему, – сказал
гнедой. – Давай так… Мы передадим Мардонию, что ты его ищешь. Приходи
после заката на побережье к песчаным пещерам. Только приходи один. Надеюсь, ты
найдешь дорогу.
– Я найду дорогу, – пообещал И-Ван.
* * *
Едва вечерние работы в драконюшне завершились,
И-Ван притворился уставшим и, сказав, что идет спать, отправился в свой тесный
закуток, который был как раз по ширине прикрепленного к балкам гамака. Когда-то
здесь располагалась кладовка, где хранились крупные рыбины для кормления
драконов. Затем Гуссину вздумалось экономить на крупной рыбе, и теперь драконов
кормили мелкой – а точнее, держали впроголодь. Но даже положенной мелкой
рыбешки им доставалась лишь треть. Другая треть разворовывалась старшим
драконюхом, а еще треть средств выделялась казначейством фиктивно, сразу оседая
в высокопоставленных карманах.
Оказавшись в закутке, И-Ван положил в гамак
несколько камней, накрыл сверху старой попоной и применил известное с древних
времен заклинание трех слюнок, которые, поочередно подсыхая, должны были
отвечать ночной страже. Убедившись, что со стороны гамак выглядит так, словно
там действительно спит человек, И-Ван выскользнул из драконюшни и сразу же, не
переходя по длинному молу, где его могла заметить береговая стража, скользнул в
воду.
