Происходило это не столько из-за любви Его
Величества к усовершенствованиям – говоря по правде, он их тихо
ненавидел, – сколько по государственной необходимости. Царской магведке
точно было известно, что в Арапсе большая группа боевых магов уже восьмой год
подряд пытается выткать волшебный гобелен с подробным изображением дворца Бэра.
Имея такой гобелен – досконально, до мельчайшего узора в самой маленькой
комнате изображавший дворец снаружи и внутри, – маги Арапса могли в любую
минуту поступить с дворцом Бэра и всеми его обитателями, как им
заблагорассудится, воздействуя на его гобеленовый образ. К примеру, заслать
дюжину давно не кормленных вурдалаков через гобелен прямо в царскую
опочивальню.
Именно поэтому артели каменщиков Пламмельбурга
работали день и ночь напролет, назло шпионам безо всякого предварительного
плана и чертежей перестраивая галереи, закладывая кирпичом парадные лестницы и
надстраивая дополнительные башни. Иногда по особому вдохновению или по приказу
из тайной канцелярии они колотили витражные стекла и вставляли на их место
обычные. Порой забивали окна листами фанеры, чтобы окончательно ввести врага в
заблуждение. В результате происки гобеленовых магов всякий раз заходили в
тупик. Пока запыхавшийся от ответственности дворцовый шпион загонял дракона,
чтобы сообщить, что по фасаду добавили одну колонну, хитрый Бэр уже сносил две
соседние, а заодно приказывал переложить крышу. В результате гобелен всегда
чем-нибудь да отличался от реального дворца.
Пользуясь невидимым плащом, Склеппи
благополучно проскользнула несколько комнат. Знакомые магцари либо
действительно не замечали ее, либо по негласной договоренности между
придворными и охраной закрывали глаза на маленькие девичьи шалости. Сложности
начались позднее, когда по винтовой лестнице и дальше по галерее, где даже
теперь в ночной час трудились каменщики, Склеппи приблизилась к той части
дворца, где были царские комнаты и покои принца Форна.
Шутки кончились. Здесь играли по другим
правилам. Склеппи сосредоточилась. Ей было известно, что в царских покоях
дежурят опытные боевые маги, способные узреть даже то, что сокрыто от обычного
глаза. Но и на этот случай у нее были кое-какие заготовки. Не так давно она
выпросила у принцессы Августы перстень ее мамочки, обладающий магией сохранения
личины. Вместе с плащом невидимости перстень составлял прекрасное сочетание.
Любой боевой маг, способный видеть сквозь невидимый плащ, считал бы, что перед
ним царица Нуи, спешащая по каким-то секретным делам. А задерживать царицу Нуи
или просто задавать ей вопросы стал бы только маг, страдающий белой горячкой да
еще склонный к суициду.
Прокрутив на пальце перстень личины, Гробулия
решительно миновала две пары дверей. Охранявшие их боевые маги при ее
приближении изо всех сил сделали вид, что ничего не заметили. Один,
молоденький, так перестарался, что едва не задохнулся от приступа воображаемого
кашля, перешедшего в настоящий. Гробулия, не удержавшись, похлопала его по
спине. Бедняга, на долю которого выпало столько царского внимания, едва не умер
от ужаса.
Возле покоев принца стража почему-то
отсутствовала. Стояла только забытая кем-то секира. Гробулию это насторожило,
но она решила, что Форн ожидал ее прихода и отыскал какой-то предлог, чтобы
избавиться от боевых магов. Гробулия негромко постучала – два раза, а потом
через небольшую паузу – три. Почти сразу дверь отворилась, и выглянула
длинноносая физиономия принца Форна. Вблизи он был еще страшнее. Эстетическое
чувство в Склеппи обливалось кровью. Форн скользнул взглядом по пустому
пространству перед ним и церемонно поклонился.
– Ваше Величество? – неуверенно
окликнул он.
Гробулия сообразила, что Форн тоже наделен
способностью видеть сквозь невидимый плащ, но и его магия не так сильна, чтобы
одолеть уникальный перстень личины.
– Не ерунди! Я не царица! – сказала
Склеппи.
– Разумеется, Ваше Величество! Как вам
будет угодно, Ваше Величество! – поспешно закивал Форн.
Гробулии захотелось его подурачить.
– Мой мальчик, я от тебя без ума! – проворковала
она, потрепав Форна по щеке. – Ты такой хорошенький, просто конфетка! Ты
похож на моего пажа – тот тоже смазливый мальчуган и тоже ворует пряники.
– Ваше Величество! О чем вы говорите? Я
не ворую пряники! – оскорбился принц.
– Давай без этих формальностей, Форн!
Величество не Величество – какая разница. Называй меня просто «мамуля». И
подставь старой тете щечку, ведь мы с тобой скоро породнимся! По-простому,
по-родственному…
Лицо у принца вытянулось.
– Слушаюсь, мамуля!
– Что за «слушаюсь, мамуля»! У нас, в
конце концов, не армия! Ты все понял, я тебя спрашиваю?
– Понял, мамуля!
– Умничка! – сказала Гробулия,
громко и влажно чмокая принца в щеку. Она была почему-то уверена, что пожилые
царицы целуют именно так.
Принц затосковал.
– Продолжим светский разговор… –
безжалостно продолжала Склеппи. – Как тебя называли в детстве? Слуги – те
понятно: принц Форн или Ваше Высочество. А мама как? Форник? Форнушечка?
– Фо, – выдавил принц.
– Фо? Фу, как скучно! Воображения у твоей
мамаши, как у парковой скамейки. Ну ладно, Фо. Давайте чисто откровенно,
по-родственному. Колись, тебе моя дочь нравится?
Принц Форн мгновенно отвесил придворный
поклон.
– Ее Высочество очаровательная девушка. Я
счастлив, что удостоен счастья именовать себя ее женихом! Она утренняя звезда
на небосклоне моего счастья, преломленный свет, дрожащий на бриллиантах короны,
отрада моего сердца, луна моей голубой мечты! – дежурно оттарабанил он.
– Ты выражаешься, как одна моя знакомая
фрейлина, Фо… Есть у нас такая дура Эйда Сирос. Кончай выпендриваться! Какая уж
там луна? Разве что физиономия принцессы в таких же рытвинах?
– Ничуть. Принцесса прекрасна, как самый
лучший, не найденный еще алмаз в толще горы! – уклончиво сказал принц.
– Ага! Уже лучше. Если я правильно
поняла, на придворном языке это означает следующее: все хорошее в принцессе
запрятано в куче хлама точно так же, как алмаз запрятан в горе! – перевела
Гробулия.
Принц молчал, вежливо и печально. Но все же
Склеппи показалось, что он сильно разозлился. С чего бы это? Был такой терпелюшечка!
Склеппи подумала, что шутка затянулась, и решила вознаградить Форна.
– Ладно, киса! С тобой все ясно!.. Ты
скорее треснешь, чем расколешься. А теперь десерт! Смотри и плавься от счастья!
Превращение гадкого утенка в пакостного лебедя! Раз… два…
На счет «три» Гробулия сорвала с себя
невидимый плащ и, скрутив с пальца кольцо, вместе с ним сбросила облик царицы
Нуи.
