– У меня есть идея получше! Эй, стража,
взять этого мерзкого типа, который спорит с самой царицей! В быка его!
Боевые маги, знавшие причуды царицы, не
шелохнулись. Бэр III промокнул платочком лоб и печально улыбнулся принцу Форну.
– Дорогая, ты увлеклась. Меня не стоит
казнить. Во всяком случае, не сегодня. Я царь, – еще мягче заметил Бэр
III.
– Какая незадача, царь он!.. Ладно, живи
пока, царь! Отравлю за ужином! Сделайте кто-нибудь пометку в моем
блокноте! – буркнула царица Нуи.
Принц Форн, слышавший весь разговор от первого
и до последнего слова, повел себя очень достойно. Видно, был уже предупрежден о
сумасшествии царицы. Чтобы разрядить обстановку, он подал знак свите.
Сопровождавшие его магцыри стали выкладывать подарки на мраморный пол у трона.
Здесь было все, чем славилось Царство Магов
Воды: доспехи, драконьи седла, блюда из раковин и перламутра, невидимые плащи,
вытканные из водорослей. Ее Высочеству было поднесено редкой красоты жемчужное
ожерелье, не без труда вырванное из цепких ручек будущего тестя.
– Склеппи, как ты думаешь, сколько ему
лет? – спросила Августа.
– Какая разница? Такая прелесть! Я просто
без ума! – с восторгом сказала Гробулия.
– Ты это о чем? – ревниво спросила
принцесса.
– Об ожерелье.
– Тьфу! Я тебя о принце спрашиваю!
– А-а-а!.. Ну, лет тридцать,
наверное, – прикинула Склеппи.
– Кошмар! Не то чтобы совсем дряхлый, но
уже пожилой, – ужаснулась Августа.
На самом деле бедняге Форну было двадцать два,
но ни Склеппи, ни Августа об этом не знали. А если бы и знали, для них все
равно не было особенной разницы между двадцатью двумя и тридцатью. И то и
другое было безумно много.
– А как он тебе? Конечно, страшный, но,
по-моему, не дурак? – неуверенно сказала Августа, в поисках поддержки
поворачиваясь к фрейлине.
– Что не дурак, это точно! –
подтвердила Гробулия. – Он очень даже ничего. Мне мама всегда говорила,
что мужчина должен быть чуть красивее обезьяны и немного богаче Рокфеллера.
Принцесса и с полдюжины фрейлин – в их числе,
разумеется, и Эйда Сирос – уставились на Гробулию с откровенным любопытством.
– Баронесса Склеппи? Она умерла, едва ты
появилась на свет! И ты же ничего не помнишь о прошлом! – с подозрением
сказала Эйда.
Гробулия вздохнула.
– Иногда меня капитально глючит, –
произнесла она доверительно. – Я вспоминаю какие-то вещи, которых просто в
природе существовать не может. Например, совсем недавно мне приснился странный
белый предмет, отдаленно похожий на нашу Чашу Грааля. В нем что-то грозно
бурлило. И я совершенно отчетливо поняла, что это называется «унитаз».
Принцесса округлила глаза.
– У-ни-таз! – раздельно повторила
она.
– Это магия вуду! – с ужасом сказала
Эйда Сирос. – Я скорее откушу себе язык, чем соглашусь произнести такое.
Склеппи слушала ее вполуха. Она уже задумчиво
скользила взглядом по принцу Форну, который – о позор ветрености! –
гораздо чаще поглядывал на нее, чем на свою невесту.
К счастью для Гробулии, двору было в данный
момент не до наблюдения за принцем. Царица Нуи только что велела казнить
церемониймейстера и даже сама погналась за ним с огненным мечом, отобранным у одного
из магов.
Убедившись, что хитрый церемониймейстер
забился под трон и выкурить его оттуда не удается, царица разрыдалась и
приказала сжечь дворец. Правда, уже через минуту она передумала и даже
согласилась скушать рябчика, потребовав еще бокал красного вина.
– Рябчика дать! Вино разбавить! Принц
Форн по церемониалу должен поцеловать ей руку, а как он это сделает, если ее
придется привязать к трону? – деловито распорядился Бэр III.
Тем временем Склеппи, поймав очередной взгляд
принца, из озорства быстро провела пальцем по губам, затем коснулась левого уха
и двумя пальцами потерла нос. Она сделала это так спокойно и одновременно
быстро, что со стороны это выглядело совершенно естественно, как если бы она
просто смахивала с лица паутинку.
На тайном языке придворных – общем языке всех
Царств, восходившем еще ко времени императрицы Амулии, – это означало: жду
на свидание во время второго караула у дверей ваших покоев.
Принц Форн слегка улыбнулся, быстро взглянул
на Склеппи и с соблюдением всех церемоний поклонился своей невесте. Гробулия
поняла, что он обязательно придет.
«Клянусь Огнем, я опять куда-то влезаю! Блин!
Блин! Блин!» – подумала она, вновь ловя себя на мысли, что произносит
непонятные слова, явно относящиеся к магии вуду. Блины, равно как и оладьи, не
были известны в Царстве Огня, где предпочитали приготовленные на огне тонкие
лепешки, в которые удобно было заворачивать куски дичи.
Внезапно острая боль пронзила Гробулию. Ей
почудилось, что рука ниже локтя у нее вообще исчезла, а на ее месте осталась
лишь отвратительная, мерзко пахнущая рана. Если Склеппи не завопила, то только
потому, что ей было слишком больно. Когда бывает больно так, сил на крик уже
нет. Главное – суметь сделать очередной вдох. Холодный пот мгновенно залил ее
лицо и спину. Она боялась даже взглянуть вниз на руку, уверенная, что не увидит
там ничего, кроме паленого мяса.
Лишь спустя несколько секунд боль стала
терпимее. Во всяком случае, у Склеппи появилась реальная возможность заорать,
но она не заорала, а, незаметно шагнув под защиту тяжелой занавески, закатала
рукав. Она начала уже понимать, что к чему. Так и есть… раскалившийся браслет
прилип к коже. Шипя от боли, Гробулия поспешно сдвинула его ниже. Разогревшийся
металл остывал. Там, где он только что прилегал к руке, на белой нежной коже,
пульсировавшей тонкими жилками вен, которые один влюбленный паж сравнивал с
реками на географической карте, вздулись красные буквы ожога:
«НЕ ВСТРЕЧАЙСЯ СЕГОДНЯ С ПРИНЦЕМ!»
– О нет! – в ужасе прошептала
Гробулия.
Последние два месяца браслет молчал, и она
почти успела забыть о нем, и вот…
– Опять! Опять! Опять! – повторила
Склеппи.
