Потом начался очередной учебный год для курсанта Парубца, курсанта уже третьего курса Военно-медицинской академии… И пришел один из самых счастливых для Миши новый, 1983 год…
Он тогда, как это уже сложилось по традиции, сдав на «отлично» уже пятую сессию, приехал в Москву ранним утром 31 декабря… И немного удивился, что его никто не встретил… Но будучи уже человеком военным, понимал, что за то время, пока он был в пути, могли произойти разные события, и потому, не задерживаясь ни секунды на вокзале, поспешил в ставший ему теперь родным дом Учителя Тадеуша…
И оказался прав…
За эти семь-восемь часов… Марина начала ходить!.. Сама!.. Ну, может быть, не совсем, а опираясь на палочку, но… Тем не менее!.. Она теперь ходила самостоятельно! Ну, и надо ли говорить о том, что юноша был на седьмом небе от счастья?..
А потом, двумя месяцами позже, в феврале, Марина сообщила ему такую новость, от которой он ходил очумевший почти неделю — она забросила в дальний уголок уже и палочку и теперь ходит самостоятельно:
— Мишенька! Я теперь, как все! Я опять нормальная! Я опять хожу!
— Ты справилась Маринка! Ты у меня молодчина! — Мишу просто распирала радость.
— Это только благодаря тебе, любимый!.. Если бы ты в меня не верил, если бы не делал того, что мог, и того, что не мог, тоже делал, я сама никогда не стала бы снова ходить… Я ведь слабая… У меня нет такого характера и такой воли, как у тебя, Мишенька! — говорила она тогда в телефонную трубку. — Я бы уже через пару месяцев опустила бы окончательно руки и перестала бы даже пытаться!.. Это ты заряжал меня и своей верой, и своим оптимизмом, и своей волей… Так что… Это ты три года поднимал меня на ноги, Миша! Не Валентин Иванович, хотя огромное ему спасибо, но он только указал мне правильную дорогу… А провел меня по ней ты… Три года, Миша! Три года!..
…А в августе 83-го, во время очередного Мишиного отпуска, перед началом четвертого курса они поженились!.. И это было одним большим сумасшедшим счастьем на них двоих!.. А Марина к тому дню сделала столько «семимильных шагов», что в день их с Мишей свадьбы порхала как бабочка, кружась в вальсе!.. Ну и понятное дело, что почетным гостем у них был Бондарь…
Но…
Не обходилось, по правде говоря, и без огорчений…
Видимо, просто так устроен этот мир, что у человека не могут в жизни происходить только радости. Видимо, неприятности и огорчения созданы для того, чтобы ему, человеку, жизнь не казалась малиной и чтобы он не расслаблялся и постоянно был начеку…
…Единственным врагом у Миши был майор Цикнасер. Тот майор, который так неоправданно и необоснованно невзлюбил Михаила с самого его первого дня в академии. Да-да! Это именно тот майор, который сначала оскорбил нашего героя при всех, а потом, так же при всех, был побит и унижен…
Этого офицера, эту его такую лютую нелюбовь к простому парню, не понимал никто… Да и Миша поначалу тоже не мог понять, почему ему строит козни человек, к которому он попросту не имеет никакого отношения — майор не был в академии даже строевым офицером, командовавшим учебным взводом или ротой курсантов. Цикнасер был офицером строевой части…
Только не подумайте случайно, что это имеет отношение к какому-либо строительству! Нет! На это в училище была служба тыла. А название строевая часть получила от «строй», в смысле «армейский строй»… И занималась она не чем иным, как личными делами офицеров и курсантов академии. В общем, если грубо перевести это на «гражданский» язык, то это был попросту отдел кадров. Хотя… Распределения выпускников на «блатные» престижные или уж совсем не престижные места службы напрямую зависели именно от строевой части… От этого, грубо говоря, отдела на самом деле зависело очень многое, потому что они распоряжались документами, личными делами всех военнослужащих воинской части… И если честно, то «строевиков» не любили. Нигде и никогда!.. И если армейских «гэбэшников» из «Особого отдела» называли просто «особистами», то этих называли «эсэсовцами», а подразделение, в котором они служили, просто и незатейливо — «СС»…
Ну, в общем, понятно, надеюсь…
Так вот…
Майор Цикнасер, а к весне 83-го уже подполковник, был заместителем начальника «СС» академии, то есть не самый последний по должности офицер в академии… А потом, как это выяснилось Мишей несколько позже, действительно боевой офицер!..
…Тогда, когда Миша только-только поступал в академию, летом 80-го, информация о том, что кто-то из советских солдат служит в Афганистане, была строго засекречена, но тем не менее слухи такие уже начинали потихоньку пробираться в жизнь…
Что же касается майора, то он, как оказалось, служил в 350-м полку Витебской воздушно-десантной дивизии и принимал участие в той афганской заварухе с самого начала — с 27 января 1979 года… И неважно, что служил он на должности замначальника тыловой службы полка и был там, за Речкой, простым майором-тыловиком, снабженцем то есть, что было совершенно неудивительно при такой-то фамилии…
Дело было совершенно в другом!
Тогда, в самом начале той афганской войны, некоторые вот такие «боевые» офицеры могли уехать в Союз для продолжения дальнейшей службы, да еще и с повышением в должности, а иногда и в звании, даже после простой контузии… Чем майор, естественно, и воспользовался!.. Он даже умудрился выдурить для себя медаль «За боевые заслуги»!..
В апреле 80-го Цикнасер появился в академии и «отмаячил» где только можно было своей «заслуженной» боевой наградой, чем тут же вызвал немое раздражение едва ли не всех офицеров…
Да… Про Афган тогда еще не знали…
Но ведь точно так же не знали до сих пор и про Вьетнам, Анголу, Мозамбик, Сомали, Эфиопию, Египет, Ливан… Про все те места, где служили наши советские военные специалисты-инструктора, или, как их еще называли, «советники»… И это-то уж понятно всем, что все люди болеют, а если дело происходит в странах, где может быть по нескольку революций и военных переворотов за месяц, то иногда случаются и ранения… И лечат больных, конечно же, не местные знахари-шаманы, а военные медики!.. И таких прошедших кривые дорожки «братской взаимопомощи отсталым народам», в академии было предостаточно! И с наградами куда как более серьезными!..
В общем, этот «тыловой боевой десантник» вызывал у офицерского общества всеобщую неприязнь и эдакое немое, но практически явное раздражение…
Но… Случился турнир-соревнование академии по самбо — спорт этот был популярным, и им занимались многие — и, поди ж ты, Цикнасер неожиданно для всех взял на нем первое место!.. Вот тогда-то он и возгордился сам собой, мол, «десантура» — это вам не хухры-мухры и не цацки-пецки, а лучшие войска, а «боевые» офицеры-десантники, такие как я, — самые лучшие офицеры на всем белом свете… И гордился он три-четыре месяца, пока не приехал поступать в академию абитуриент Михаил Парубец…
Документы, подаваемые на поступление, обязательно проходят через «СС», а кто-то из старших «эсэсовцев» обязательно присутствует в приемной комиссии… Ну, и понятное дело, что, увидев Мишины документы, майор понял, что может теперь распрощаться с тем единственным, в чем он был в академии первым… А вот таким, «цикнасерам», очень важно хоть в чем-нибудь быть первыми! Очень важно! Их с самого рождения распирает от амбиций, и они из-за своего непомерного самомнения очень обижаются порой на всю жизнь на тех, кто «лишает их гордости» и первенства… Все это Миша понял не сразу, но очень быстро… Цикнасер попросту ревновал Мишу к спорту!.. Вернее, даже не к спорту как к таковому, а к его достижениям и не мог ему простить того, что «этот сопляк» может на ковре больше, чем «боевой офицер-десантник»…
