— Ну, пусть хоть так… — согласилась Марина. — Все равно времени у нас с тобой будет хоть немного, но побольше…
…И Миша именно так и сделал…
Он продолжал тренировки в додзо у Учителя Тадеуша и тренировался в борцовском зале, но только как самбист — с дзюдо и боксом было покончено… Хотя… Карате давало теперь Мише намного больше, чем эти два спорта, им оставленные. Потому что в нем было очень много и от бокса, и от дзюдо, только здесь все это было соединено воедино…
Миша тренировался упорно, неистово и целенаправленно…
Весной 80-го, в апреле, когда до окончания школы Мише оставалось всего ничего, он получил и своего третьего мастера по самбо, заняв второе место на очередном чемпионате… Но… К тому времени для него это уже было совсем неважно… И он без сожаления оставил и самбо…
Теперь его единственным спортивным наставником был Учитель Тадеуш… Да и не только спортивным… Этот мужчина теперь стал учителем Миши в самом прямом и самом широком смысле — он учил семнадцатилетнего теперь уже паренька, как жить дальше, и очень верил в то, что он не сломается от ударов судьбы…
А жизнь, надо сказать, Мишу не пощадила… Видимо, как это правильно говорят, «судьба человека, она как зебра — после белой полосы обязательно наступает черная»…
А черная полоса Миши началась сразу же после Нового года…
Зима 1980 г. Москва.
Терпеть! Только терпеть и не сломаться!
…Все действительно началось сразу же после Нового года…
Видимо, високосный 80-й начинал собирать свою жатву…
Почти полгода семейству Парубец казалось, что все опять вошло в их обычную, семейную, нормальную колею… Мишкины успехи — это само собой, а Дашка, увлекшись под бдительным надзором старшего брата и Софьи карате, стала намного более дисциплинированной и из отсталой «троечницы» в первом классе во втором уверенно перешла в твердые хорошистки!.. Она и сама радовалась своим успехам, приписывая их «дяде Тадеушу», и радовала ими брата и мать…
А вот их мама…
Она после перенесенных операций, казалось, пошла на поправку и даже опять вышла на свою нелегкую работу простого почтальона… Все в их семье вернулось было в привычную колею, как вдруг…
11 января 80-го
…Учитель куда-то выходил из додзо на несколько минут, его позвали к телефону, а потом, вернувшись, прямо посреди тренировки скомандовал:
— Яме! Миша, подойди!
Миша подбежал к Учителю и, склонившись в традиционном поклоне сэнсэй ни рэй, проговорил:
— Ос!
— Йой! Работаем ренраку! Кихон! Хадзиме! — скомандовал Учитель резким голосом.
Место Учителя, тренирующего группу, занял один из его учеников, мужчина лет тридцати, который был, кажется, архитектором, а в додзо уже успел получить коричневый пояс.
Сам же Тадеуш как-то странно обнял за плечи Мишу и вывел из зала:
— Мне надо с тобой поговорить…
— У вас что-то случилось, Учитель?
— Случилось… — казалось, что Тадеуш не знал, как начать разговор. — Случилось, Миша… Только не у меня, а у тебя… Даже не знаю, что сказать…
— Учитель… — Миша не узнавал своего сэнсэя. — Помните, вы мне рассказывали, как учил Морихей Уэсиба?
— «Если не знаешь, что делать — делай шаг вперед»… Ты это имел в виду, Миша?
— Да, Тадеуш Рафаилович…
Учитель с каким-то горьким сожалением посмотрел на Мишу и проговорил:
— Что ж… Ты парень крепкий… Боец… И держать удары умеешь… — Тадеуш посмотрел куда-то вдаль сквозь промерзшее окно. — Надеюсь, что и жизненные удары тоже…
— Что случилось? — Миша почувствовал, наверное, самим сердцем и задал правильный вопрос: — Что-то с мамой?
— Да, ученик… Мне позвонили из больницы, потому что она просила врачей позвонить именно мне… Ее забрали еще утром, когда ты и Дашка были в школе… Ей стало плохо прямо на работе… Добрые люди вызвали «Скорую» для лежавшей в снегу почтальонши…
— Что, Учитель? Что?!!
— В общем… — Тадеуш крепко сжал руку своего ученика. — Крепись, Миша… Мамы больше нет… У нее оказался рак… Давнишний… И ее, оказывается, именно поэтому два раза оперировали прошлой весной, когда вы с Дашкой у меня жили, а потом выписали… Я разговаривал с ее врачом, Миша… Он сказал, что примерно так и ожидал… В середине, может, в конце января…
Миша сидел на длинной деревянной скамеечке, похожий на каменное изваяние… И только мысли его бушевали, как раскаленная магма в кратере вулкана:
«…Мама! Мамочка! Что же ты мне ничего не сказала?!. Родная моя!.. Как же мы теперь с Дашкой без тебя будем?!! А Дашка?!! У меня хоть паспорт уже есть, а она? Ее же теперь в интернат заберут или в детский дом!.. Мамочка! Что же теперь будет-то?!»
Он долго сидел, не шелохнувшись, и только две слезинки, выкатившись из его глаз, упали на пол…
— Держись, ученик… — Тадеуш все это время был рядом с ним. — Держись!.. Ты же боец! А потому должен выдержать!
— Я сумею, Учитель… Я выдержу!..
— А с похоронами я помогу!.. Вся наша школа поможет! Не беспокойся! Мы своих в беде не бросаем!
— Спасибо, Учитель…
— С сегодняшнего дня вы с сестрой будете жить у меня, Миша… Как оно там будет дальше с Дашкой, неизвестно, но попробуем отбиться… В детдом не отдадим! Во всяком случае, пока все бумажные волокиты пройдут, у вас будет нормальная крыша над головой!
— Спасибо, Учитель… Спасибо за помощь и поддержку…
— Так должно быть, Миша!.. Так правильно и по-человечески… В общем… Разберемся с твоей бедой вместе, ученик, так любую беду, которая в дом приходит, переживать легче… Да справляться с ней сообща тоже легче!..
— А как Даша? Как ей сказать?
— Пока не стоит, Миша… Скажем, что ваша мама уехала надолго… На лечение за границу… А когда поправится, то обязательно приедет… Ничего! Справимся вместе!.. А Дашка, когда подрастет, поймет и простит…
20 февраля 80-го
…Да только…
Видимо, и вправду говорят, что беда в одиночку не ходит, а своих подружек за собой водит… «Пришла беда — отворяй ворота!..»
Только-только Миша начал «возвращаться к жизни» после похорон матери, только-только та, острая, как бритва, боль потери близкого человека притупилась, как…
…В тот день даже погода была какая-то угрюмая и мрачная…
Ну, помните, как у Горького: «Над седой равниной моря ветер тучи собирает…»?.. Моря в Москве, конечно же, не было, но вот над городом… В середине дня было темно, как поздним вечером, над головой клубились низкие свинцовые облака, которые полностью закрыли собой небо… Да только… На самом деле и облаков-то тех видно не было — на Москву буквально обрушился снегопад и мощный ветер!.. Да еще и мороз стоял под 20 градусов!..
