– Точно!
– В Отряде при мне, вернее, уже при Филине... – Игорь кивнул головой в сторону Андрея. – Слушай, Индеец! Я же не поссорился с мозгами!!! За Афган у тебя Красная Звезда – то награждение в 90-м мы все помним, и медаль «За отвагу»... За пять лет службы ты заработал свою вторую «За отвагу» и «За боевые заслуги»... А потом Союз «умер»... Так что же это такое получается, Индеец? Выходит, что ты «напрягся» на этот орден еще до Отряда? На «гражданке»? Когда в милиции служил? Это что-то между 84-м годом и 86-м?
– Получается, Игорек... – подтвердил Артур.
– И ты, гаденыш, столько лет молчал?
– А я и сам не знал, Медведь... В то время этого ордена еще и в помине не существовало... Его же позже придумали... Правда, я краем уха слышал, что мне хотели повесить вторую Красную Звезду, но... Два таких ордена для простого сержанта – многовато будет... Так и заглохло... А вот «Личное мужество» все же решили дать... – усмехнулся Артур. – Правда, пока решали, на второе «Личное» выросло...
– Ага! Типа проценты наросли за восемь лет ожидания! – горько усмехнулся Медведь.
– Вроде того...
Филин не вмешивался до поры в этот разговор своих друзей, пока не понял, что подошел и его черед «пытать» Индейца:
– Ладно, пацаны! – хлопнул он ладонью по столу. – Сейчас еще примем «по единой на душу населения», за нашего орденоносца, а потом... Потом, сержант, ты в виде наказания, за то, что столько лет «партизанил» от своих друзей и боевых братьев, поведаешь нам все свои истории! Сначала про то, как заработал первый орден, а потом и до второго дело дойдет!
– Я уже прапорщик, командир! – усмехнулся Индеец.
– Тем более!
– Да и рассказывать долго...
– А мы никуда не торопимся, да и ночь впереди длинная!..
– Ладно, «братишки»... Отвязаться от вас все равно не получится!
– Даже не надейся!
– Ну... Тогда сначала по маленькой!
Они выпили по глотку душистого коньяка «Чайка» и уселись поудобнее, приготовившись слушать историю Индейца...
А тот вздохнул тяжело, словно его заставляли делать что-то совершенно «неподъемное», и тихо заговорил:
– Началось все, наверное, еще с Афгана...
Октябрь 1983 г. Афганистан. Кабул.
«...Ну и гад же ты, Ерш!..»
...С этим сержантом, Эммануилом Ершовым, отношения у Индейца не заладились уже давно...
Попал он в «Полтинник» год назад...
Так же, как и Артур в свое время, он прослужил в ферганской «учебке» полгода и, получив звание «младшего сержанта», приехал в Афган, в батальон Полуянова на должность командира отделения. И сразу же показал себя большом снобом – я, мол, коренной москвич, а вы тут все дерьмо собачье...
Характер у него был тот еще... Благо, что служил «младший» в другой роте...
Парень сразу же начал искать «подходы» к своему взводному, чтобы продвинуться «по служебной лестнице», и немало преуспел в этом занятии – осенью 83-го, когда ему оставалось прослужить еще полгода, он уже был «старшим сержантом» в должности старшины роты... И он «планировал» уехать на свой «дембель» в звании «старшины» – того максимума, который был возможен для «срочника»... Так в конце концов и произошло...
И была у него, кроме снобизма, еще одна очень нехорошая черта – он от всей души считал, что если ему пришлось тяжело в свое время, то точно так же должно быть тяжело и всем остальным, кто призвался в армию уже после него... Был и жестокий мордобой, и неоправданные наказания, и жесточайшая «дедовщина»... За что и получил он свой позывной – Ерш... Правда, трусом Эммануил не был – это точно! Свою медаль «За отвагу» он заработал честно, в «боевом выходе». Да только... «Идти с этим сержантом в разведку» никто не хотел...
Столкнулся с ним Индеец «нос к носу» тогда, когда комбат после госпиталя уехал в Союз, а ему, Артуру, доверили перед «дембелем» провести для новобранцев «Курс молодого бойца».
Столкнулся потому, что Ерш, старшина роты, занимался «хозяйственной деятельностью» и весь этот «молодняк» напрямую зависел от него. Какое будет у них обмундирование, обувь и оружие, как часто и качественно они будут ходить в баню и как сытно есть – все это зависело от «старшины».
А тот решил показать им, молодым и необстрелянным, все трудности и лишения воинской службы.
Вот и схлестнулись они с Индейцем как-то после отбоя в каптерке:
– Слушай, Ерш! Хорош молодых гонять! Ты же из них уже все жилы вытащил!
– А тебе-то что?
– Да ведь жаль пацанят! Они и так с перепугу, что в Афган попали, как пришибленные ходят, а тут ты еще...
– Слушай-ка, Артурчик! – усмехнулся Эммануил. – Твое дело – научить их воевать? Вот и учи! А все остальное мое!.. Ты через месяц домой поедешь, а мне тут с ними еще полгода по горам скакать! Я свою жопу за просто так под «духовские» пули подставлять не собираюсь! Эти «салабоны» должны знать, кто здесь командир!
– Заканчивай, Ерш! Ты же им морды бьешь да по нарядам гноишь... Себя вспомни! Неужели тебе приятно было?!!
– Вот именно потому, что я все помню! – «Старшина» смотрел на Индейца горящим, бешеным взглядом. – Меня-то как гноили! А ты, «замок», за меня тогда что-то не особо вступался! Что, москвичей не любишь?!! А теперь нашел парочку земляков из своего захолустного Воронежа и решил под свое крыло прибрать?!! Фуй ты угадал! Мне с ними еще полгода париться, и тебя здесь уже не будет!
– Эх ты! – вздохнул тогда Артур, понимая, что ничем не сможет помочь новобранцам. – Земляки мои здесь совсем ни при чем... А москвичей я не люблю... Да нет! Почему же? Все люди!.. Только попадется такой вот, «в семье не без урода», и всем остальным от него плохо – про всех думают, что они такие же!
– Это я урод? – взорвался «старшина». – Ну ладно!.. Я их за эти твои слова, товарищ «дембель Советской армии», теперь вообще по нарядам сгною, на хрен!.. Они теперь за тебя все говно сожрут!
Индеец посмотрел с сожалением на этого горе-вояку и пошел восвояси... И уже на пороге каптерки сказал с горечью в голосе:
– Ну и сволочь же ты, Ерш! Большая, огромная сволочь!
...Пришло время, и Индеец вернулся в Союз, сменив форму сержанта ВДВ на гражданский костюм... Да и забыл про «бешеного» старшину Ершова...
Попил водочки с друзьями-одноклассниками, погулял месяц-другой на «гражданке» и затосковал.
«Сопьюсь совсем я на этом «дембеле»!.. – думал он тогда. – А чем заняться – не знаю! Профессии-то нет!.. Эх! Лучше бы я на «сверхсрочную» остался или написал рапорт в «учебку» на прапорщика!.. На «гражданке» мне совсем делать нечего».
Эти его мучения закончились в декабре.
– Слушай, сынок... – как-то мать Артура подсела к нему на кровать поздним вечером. – Что думаешь дальше-то делать?
