– Эх ты! А еще брат называется! А о своем близком родственнике ни хрена не знаешь!
Полковник отпустил наконец Артура, подошел к небольшому секретеру и достал из него початую бутылку коньяку и три рюмочки.
– Такую встречу обязательно надо отметить, сержанты! – и скомандовал почти по-военному: – Ну-ка, Сабировы, кто сегодня у нас будет «разводящим»?
Василий разлил янтарную жидкость по рюмкам, и они дружно выпили. И еще одну... И последнюю, Третий тост, помянув своих павших «братьев»...
И только через полчаса полковник вернулся к делу:
– Ну что, сержант? Значит, говоришь – хочешь у нас послужить, в милиции?
– Так точно, товарищ полковник!
– Игорь Николаевич... – поправил Артура будущий начальник. – Мы структура хоть и военизированная, и у нас тоже звания имеются, но передергивать не надо – мы не на официальном приеме! Да и такая встреча... Так что, ты это, Артур, попроще!
– Хорошо.
– А почему именно в милиции? Что, в Афгане не навоевался?
– Честно?
– А если не честно, то лучше и не говорить.
Артур собрался с мыслями и проговорил:
– А просто я больше ничего не умею, Игорь Николаевич.
– Как это? Что, профессию так и не приобрел? – удивился полковник.
– Я Суворовское училище заканчивал, здесь, в Москве, – хотел стать офицером. Да только не сложилось: отец у меня погиб, вот я и поехал в Афган, в его полк, где батя командиром батальона был... В его батальон и попал... – Артур посмотрел на снегопад за окном. – Полтора года войны... А как домой вернулся... В общем, я понял, что на «гражданке» мне делать нечего... Вот и приехал к брату...
Полковник посмотрел на Индейца с пониманием и проговорил:
– Добро, сержант. Я тебя понял. Что ж... Препятствовать не буду – такие кадры в милиции нужны. А брат тебе на первых порах поможет освоиться, я думаю.
– Поможем! – уверенно подтвердил Василий.
– Ну, вот и решили! Добро пожаловать на службу по охране правопорядка, сержант Сабиров! – улыбнулся бывший «кобальтовец».
– Спасибо, Игорь Николаевич! Спасибо, товарищ полковник!..
...Август 1993 г. Одесса, ресторан «Белый парус»...
... – В общем, пацаны, так я в милицию и попал...
– Удивлен был твой полковник? – спросил Филин.
– Не то слово, Андрюха! Не то слово!.. – Артур закурил и продолжил: – Он потом везде говорил, что лично мне жизнью обязан.
– А оно так и было? – прищурился Медведь. – Только не «свисти»! Мы все тут кому-то обязаны, а кто-то обязан нам! Давай без этих лишних реверансов, скромняга ты наш!
– Ну... Если честно, то – да, обязан... – ответил Индеец. – Мы тогда в той «зеленке» как с «вертушек» спрыгнули, так сразу же к этим «кобальтовцам» и бросились... Больше половины раненых... Да их всего-то семеро было, а в засаду они влетели, будь здоров – «духов» рыл под сотню!.. Как они вообще два часа продержались, неизвестно! Короче... Пятеро «трехсотых» у них уже было, а полковник, он тогда «подполом» еще был, «тяжелый» – в грудь навылет – то вывалится в «осадок», то в себя придет... Полуян кинул две роты, что с ним прилетели, на «зачистку» кишлака, с ним тогда и двое капитанов-«кобальтовцев» пошли, что целыми остались, а меня и еще пару пацанов рядом с этими ранеными оставил... На всякий случай...
– И случай, надо понимать, конечно же, произошел! – прогудел Медведь. – Знаю я эту Чарикарскую «зеленку»! Она вся на кяризах стоит! Паскудное место! Там постоянно какое-то говно вылезает!..
– Вот из кяризов «бородатые» и полезли, Игорек... Когда прилетели «санитары» за милицейскими «трехсотыми»... – подтвердил Артур. – Не меньше взвода «бородатых»!.. И еще пара-тройка пулеметов... А наши примерно в полукилометре, в дувалах Пашана забуксовали. Вот мы и приняли бой – нас трое да еще пара «милицейских», которые были в ноги ранены, но автоматы держать могли. В общем... Что там долго говорить?! Отбились мы от них и раненых в «вертушки» загрузить сумели. А потом загнали этих козликов опять под землю, в кяризы, но рыл с десяток «удвухсотили»... Нормальная операция...
Филин смотрел на своего друга и думал:
«Нормальная операция»!.. Трое, с ранеными на руках, против тридцати озверевших моджахедов!.. «Отбились и раненых погрузили»!.. Да им уже только за это по Герою каждому дать надо, всем троим!.. Это только здесь, на «гражданке», понимаешь, когда понемногу начинаешь жирком заплывать, а там, за Речкой, такие эпизоды считались простой обыденностью... Так... Мимолетное боевое столкновение...»
Филин посмотрел на своих друзей и проговорил, теперь уже вслух:
– Да уж... Тогда нам многое казалось нормальным, что теперь пугает или от чего нос воротить начинаем... – Он посмотрел на стол, на котором стояли различные закуски. – Мы вот сейчас сидим тут, пацаны, «сладко» кушаем, водку хорошую пьем – победу над шушерой воровской отмечаем... А мне, если честно, захотелось дернуть простого медицинского «шила» и устроить наш, «праздничный обед»...
– С гречкой? – усмехнулся Бандера.
– Именно! С ней, родимой! Чтобы «молодость вспомнить»!
– Так, а в чем проблема, командир? – вскинулся Змей. – Кухня рядом! Гречку и яйца в ресторане найдем! Только вот «шило»...
– Ну-у-у... Эта «красота» у меня всегда в запасе есть! – Филин зашел на минуту в свой кабинет и вернулся к друзьям, держа в руках запечатанную колбу медицинского спирта. – Вот она, родимая!
– Тогда я пошел к плите, командир! – поднялся Змей. – Наш «Праздничный обед» готовить! А то и в самом деле что-то от всех этих деликатесов только пердеж пробирает...
* * *
...Уверен, что кое-кто, прочитав сейчас эти строчки, непременно улыбнется, вспоминая те солдатские «праздничные обеды» с гречневой кашей и двумя яйцами, сваренными «вкрутую» с синим желтком... А кое-кого, я просто уверен, даже накроет тоскливая ностальгия по ним...
Да... Так было...
И, наверное, это были самые вкусные обеды, с которыми не сравнится никакой изыск московских ресторанов.
Тогда, в той боевой юности, вершили совершенно иные мерки и вкусы... И они остались в памяти навсегда, на всю оставшуюся жизнь!.. И, если честно, иногда, сидя за шикарным праздничным столом, под которым прогибаются ножки от всяческих деликатесов, хочется просто поесть обыкновенной солдатской алюминиевой ложкой рассыпчатую «гречку», предварительно мелко накрошив в нее два яйца, сваренных до синих желтков!.. Ностальгия, мать ее! Нет, не по еде! А по ушедшей юности и по всему тому, что с ней было связано...
Наша свобода, она всегда только в тех рамках, которые ты сам себе и устанавливаешь! У кого-то – это тюремная камера, и он свободен в границах ее стен, а у кого-то – это весь мир...
