— Какую встречу?
— Мы встретимся с тобой и позавтракаем рядом с домиком на льду, где убили Стетлера, скажем, часиков в восемь. Годится? Потом, когда ты хорошо выспишься, на свежую голову внимательно осмотрим место преступления. А я, со своей стороны, буду, скорее всего, в таком же мерзком настроении, как и сейчас.
Мэтерз уже собрался было что-то возразить. Он знал, что у напарника много своих проблем. Сегодня они отчасти сводились к физическим, но он помнил, что отец Санк-Марса при смерти и ночью на его дом было совершено нападение. Сейчас был не самый подходящий момент, чтобы злиться на начальника или упрекать его в раздражительности.
— Я все сделаю.
— И еще одно. Давай-ка заскочим к тебе. У тебя ведь наверняка есть в аптечке что-нибудь от желудка. Или, если хочешь, высади меня около какой-нибудь аптеки.
Мэтерз был уже на взводе.
— У нас по дороге будет аптека, Эмиль. Там вы сможете купить себе это чертово лекарство.
Санк-Марс удивленно посмотрел на него.
— Мне бы надо было знать, что ты такой же, как все. Никчемный ты человек, Билл.
— Вы сами знаете, Эмиль, куда можете засунуть ваш комплимент, — хмыкнул Мэтерз. — Но сначала давайте купим вам лекарство.
Глава 12
Опасные связи
Позже в тот же день, понедельник, 14 февраля 1999 г.
Из небольшой ниши в толстой каменной стене молодая женщина смотрела вниз на озеро, на необозримое заснеженное пространство и мерцающие отблески солнечных лучей, игравших на окнах домов в селении. Нараставшее чувство одиночества, угнездившееся в ней с недавних пор, все больше выводило ее из равновесия. Люси Габриель к жизни относилась своеобразно, ей казалось, что дух ее свободно витает, возносясь по солнечному лучу. Она представляла, что, как в старину печальная дама, сидит в мрачной темнице и ждет рыцаря, который вызволит ее из заточения. От такого сравнения ей становилось тошно, потому что, несмотря на подавленное состояние, тревогу и болезненное, непривычное ей одиночество, она была человеком действия. Люси сама хотела разделаться со всеми драконами и разрушить стены темницы. Больше всего ей нравились волшебные сказки Англии, хотя она хорошо знала легенды и мифы своего народа. Она знала время и культуру, в которой живет, но порой ей представлялось, что она существует в разные времена и в разных культурах, пересекая границы и людские сообщества. Она работала среди ученых, была тесно связана с индейскими активистами, доводилось ей общаться и с преступниками. Девушка нередко ездила в город развеяться, но у нее и в мыслях не было уезжать от своего народа — она считала себя его дочерью. Сейчас Люси не могла оставаться в резервации, ей надо было скрываться, а самой это сделать было непросто, и поэтому ей приходилось отсиживаться в этой башне, упрятанной от мира, напуганной людьми и силами, которые не были ей известны.
Она обернулась и взглянула на сидевшего у нее за спиной мужчину. Брат Том регулярно ее навещал, хотя задерживался в ее комнате всего на несколько минут. Поскольку он дал обет молчания, их беседы носили сугубо односторонний характер.
— Мне, брат Том, надо отсюда ненадолго выбраться.
Он лишь поднял на нее взгляд и как-то криво усмехнулся, видимо, давая понять Люси, что не очень одобряет ее затею.
— Я серьезно тебе говорю. В этих стенах я не смогу себя защитить. И это не вопрос дурацкой безопасности, это связано с тем, что мне надо выяснить, кто, что и когда сделал. Выяснить, а потом доказать. Я единственный человек, который может это сделать.
Монах сидел на стуле с деревянной спинкой. Девушка поставила перед ним второй стул, села на него и склонилась к молчаливому собеседнику. Каждый раз, когда он ерзал, стул жалобно поскрипывал.
— У меня в гараже под домом стоит машина. И парень там один снег постоянно расчищает. Он не знает, что я здесь, просто чистит его, пока я не попрошу прекратить. Так вот, братец, если мы получим с тобой машину, сможем отсюда выбраться.
Может быть, оттого что Люси была не в резервации, она специально надела рубашку с индейскими украшениями и вышивкой. У нее было много рубашек с символами могавков, но она несколько лет подряд ездила на всякие сходки и собрания, где продавали индейские сувениры со всего континента, и каждый раз покупала себе там ювелирные украшения и одежду других индейских народов. Теперь она была в рубашке племени навахо, а ее джинсовую юбку украшала вышивка умельцев сиу.
— Здесь внизу полно места для парковки. Если у нас будет тачка, мы сможем выбираться отсюда, когда захотим, — и ты, Томми, если захочешь, будешь ездить со мной. Я не против. Мне совсем не по душе просто так сидеть здесь все время сложа руки и задницу протирать — извини, если не то ляпнула, — пока мне кто-то пытается всю жизнь изгадить! — Она уперла руки в колени и жалобно смотрела ему прямо в глаза. — Томми, брат Том, я знаю, ты думаешь, что сможешь спасти меня от опасности. Но если я все время буду здесь торчать, опасность меня будет подстерегать в другом месте, где ты ничем мне помочь не сможешь. Ты мне только мешаешь. Надо отсюда выбраться. Свои проблемы могу решить только я сама.
Говоря с монахом, она смотрела ему прямо в глаза, как будто взглядом хотела втолковать свои слова. Девушка нередко замечала, что люди подчас не могут устоять против ее эмоционального напора. Потому она и не сводила глаз с брата Тома. Сидя за небольшим сосновым столом со скрещенными на груди руками, он пытался увильнуть от ее пристального взгляда, и стул его постоянно поскрипывал.
Казалось, он размышляет над ее словами. Она особенно не рассчитывала на его поддержку, но в его глазах Люси не заметила ни осуждения, ни резкого протеста против ее просьбы. Когда, в конце концов, она сжалилась над ним и отвела взгляд в сторону, ей показалось, что у нее появились какие-то шансы получить положительный ответ на свою просьбу.
— Брат Том, — просто сказала она, не глядя на него, — мне нужна твоя помощь.
Он кивнул, но она так и не поняла, что означает этот жест, договорились они о чем-то или нет.
* * *
Пока муж ее наверстывал днем упущенное ночью и спал, Сандра Лоундес покормила лошадей и привела все в конюшне в порядок. Она была довольна, что днем муж приехал домой, несмотря на то, что теперь он спал, а перед тем, как лечь, предупредил ее, что вечером снова уедет по делам. Ей все равно доставляло радость, что после этой страшной ночи он был рядом.
Сандра еще в детстве знала, что ее жизнь будет связана с лошадьми. Ее привязанность к животным была чем-то схожа с отношением к школьным приятелям. Она была уверена, что надежды родителей на то, что в один прекрасный день ее интересы изменятся, были заблуждением. Они считали, что уход за лошадьми воспитает в дочери чувство ответственности, что спорт привьет ей привычку к здоровому образу жизни и поможет получить образование. Но необходимая наезднику дисциплина должна была подготовить ее к чему-то другому — к карьере юриста, может быть, к медицинскому образованию. Хоть напрямую об этом никогда не говорилось, в детстве и юности ее отец, не имевший сыновей, очень хотел, чтобы дочь его вышла в люди. Сама Сандра решила для себя, что для воплощения в жизнь надежд, которые он на нее возлагал, нужно потратить слишком много времени. И его планы отвлечь ее от лошадей ее не устраивали.
