Интересно, подумал Марат Кирсанов, перебирая ленты эластичной взрывчатки, отрезки шнура и прочие детали набора «Юный Подрывник». Интересно, какой же номер у такого лифчика?
— И что вы хотели с этим добром делать? — спросил он.
— Ворота открыть. Нам бы только ворота открыть, а до аэродрома мы как-нибудь доберемся.
Смуглая чернобровая Зарема, жена штурмана, добавила:
— Мы в курсе ситуации. Завтра — последний перелет. Старицын уходит. Кто будет вместо него — неизвестно. Что будет с экипажем — неизвестно. Как нам вернуться домой — тоже неизвестно. Поэтому мы должны завтра улететь вместе с ребятами. Вы слышали, что он сказал? Он ничего не сказал! Как будто так и надо! Им наплевать на нас!
— В общем, мы решили так, — мягко вставила свое слово рыжеволосая Леся. — Детей на руки, и бегом на поле. Не будут же они нас расстреливать на глазах у ребят? А ребята должны твердо сказать, без жен и детей мы не вылетаем, и точка. Но мы думали, что сделаем это на свидании. А видите, как все получилось…
— Мы и вас с собой возьмем, — пообещала Нина. — А шо такого? Очень вам оно надо, с циими говнюками оставаться?
— Спасибо, — сказал Марат. — Я постараюсь все устроить. Вам известно время прибытия?
— А оно всегда одинаковое. На рассвете.
— Успеем, — Марат сгреб все обратно в платок и спросил: — Где я могу притулиться, чтобы мне никто не мешал? И еще понадобятся плоскогубцы. Есть в доме какой-нибудь инструмент?
Его практика в минно-взрывном деле ограничивалась установкой растяжек. В Чечне он их выставлял каждую ночь вокруг расположения своей разведгруппы, и каждое утро сам же снимал. За работой настоящих подрывников ему тоже доводилось наблюдать, когда его брали в прикрытие. Он знал, как обжать капсюль-детонатор на конце огнепроводного шнура, как заизолировать стык, как вставить детонатор в тротиловую шашку. Все это он знал, но сам никогда не делал.
Надо же когда-то начинать, рассудил он. И принялся за работу. Василю он поручил пока снять пару дверей с какого-нибудь нежилого дома. Взрыв, скорее всего, повалит столбы, но колючая проволока останется целой, и перебраться через нее можно будет только по самодельным мосткам.
Поставил Марат и вторую задачу перед одесситом. У караульной будки виднелся «уазик» охранников. Самих же охранников еще днем увезли на прочесывание местности. Вряд ли они оставили ключи от машины. Поэтому Василю предстояло сразу после подрыва завести трофейный «уазик».
— А что его заводить? — скривился профессиональный угонщик. — Народу хватает, толкнем, он сам заведется. Как в песне. Цыгане шумною толпою толкали жопой паровоз… Ты мне лучше скажи, как собираешься к воротам подобраться со своим динамитом. Лично я на проволоку не полезу, бо вона пид током.
— От Нины заразился? «Бо вона…» Нэ журись, хлопче! — вспомнил и Марат что-то из репертуара Софии Ротару. — Бачив я пылесос у хати. Короче, собери мне трубки от всех имеющихся пылесосов. Никто под проволокой не полезет. Кстати, как на украинском «пылесос»?
— Не помню. Что «небоскреб» это «хмарочес» помню, а пылесос забыл. Давно я не был на родине, Марик, давненько!
Ближе к рассвету все женщины сбежались к воротам, словно только отсюда можно было увидеть родной «Ильюшин». И он не обманул ожиданий. С первыми лучами солнца красавец-самолет пробился сквозь облака и покачал крыльями, совершая посадочный круг.
— Пора, — сказал Марат, и мгновенно остался один.
Он тряхнул спичечный коробок у самого уха, словно сомневался, есть ли там спички.
— Пора, — повторил он и присел, но никак не мог унять тряску в пальцах.
— Тебе помочь? — спросила сзади Оксана, и он поджег шнур.
Окна в домиках были на всякий случай распахнуты, посуда стояла на полу — потому что с полу некуда падать, а дети были спрятаны в самой дальней хате. Взрыв получился не такой уж страшный, как его боялись.
Остатками взрывчатки, чтоб добро не пропадало, Кирсанов выбил дверь в караулку, и был вознагражден форменной курткой и пилоткой, а также оружием.
«Багаж не берем, — распоряжался Василь, трамбуя пассажиров в уазик. — Брать только документы и деньги». Это распоряжение вызвало у пассажиров саркастический смех. Ни того, ни другого они взять не могли.
Никаких тысяч долларов, и даже сотен долларов — вообще никаких долларов ни летчики, ни их жены не получали. Обещания Романа Старицына из года в год становились все подробнее и красочнее, но дети росли, женщины старели, а мужья все летали и летали. Это было обыкновенное рабство, в которое они когда-то попали по собственной глупости. А шо такого, рабы тоже живут неплохо, и получше многих свободных, сказал Василь.
Может быть, и живут. Но даже такой жизни скоро должен был прийти конец. Потому что жены прознали — этот рейс будет последним. Пан Старицын вывезет на нем все свое богатство — «роллс-ройс», золотые слитки, бриллианты и героин — и сам исчезнет из Сан-Деменцио. Он надумал переехать. Он надумал купить Артек, а потом стать президентом Крыма. А сектанты его всех загипнотизируют, кто голосовать пойдет. У них и машинка такая есть для гипноза, и люди свои на телестудиях. Да он и без гипноза обойдется. А шо, он молодой, богатый, язык подвешен — да ему это запросто. Президент Старицын — это звучит гордо.
Женщины всегда всё знают. Они могут ошибаться в деталях, но суть они знают всегда.
И сейчас они расходились во мнениях только в одном вопросе — какая судьба ждала их, если они не улетят, если останутся на фазенде. Ну, с мужьями все ясно. Их просто разгонят по белу свету и наберут новый экипаж. А жен могли сдать в публичные дома… (Раскатала губу, сказала Нина). Могли отправить в лесной дурдом. А могли и просто перестрелять. А про детей и подумать страшно… Ничего не страшно, вмешались пацаны откуда-то снизу. Пошли бы в партизаны. В лесу полно партизан.
Василь затормозил на площади, где стоял его «Лендровер». Женщины и дети перебрались в него, Кирсанов сел за руль «уазика».
Лобовое стекло было выбито при взрыве. Он смахнул оставшиеся осколки пилоткой и снова нахлобучил ее, машинально приложив ладонь вдоль носа, чтобы проверить — на месте ли звездочка. Какая звездочка? Марат усмехнулся. Сколько лет прошло после армии, а рефлексы сохранились.
Оксана села рядом с ним.
— Твое место в «лендровере», — сказал Марат. — Садись лучше туда, в тесноте, да не в обиде. По Ромкиной тачке стрелять не будут.
— Мое место не там, — сказала она. — Марат, я остаюсь.
— Где?
— Здесь. Дай мне денег. Долларов триста хватит, чтоб добраться до островов.
— А там что? — спросил Марат.
— Там международный курорт. Там нужны переводчики с голландским, русским и испанским. Я бы и раньше уехала. Да то одно, то другое. Потом вот тебя встретила на свою голову.
— Малыш, я не понял. Слушай, другого такого случая не будет, — сказал он. — Ты что, не хочешь вернуться домой?
