Таким образом, с 1943 года Борман стал единственным человеком, который определял: что должно быть доложено фюреру, а что — нет; как следует понимать то или иное решение или высказывание фюрера. Лишь те, кто имел право личного доступа к фюреру, могли попытаться сделать что-либо в обход «коричневого кардинала». Однако и здесь Борман вполне был в силах реально воспрепятствовать нежелательной для него встрече. Так, назначенный (с хитрой подачи Бормана) наместником Богемии и Моравии всесильный (казалось бы!) шеф PCXА СС-обергруппенфюрер Гейдрих так и не смог попасть на последнюю перед своей трагической гибелью аудиенцию у фюрера. Проторчав полдня у входа в бункер «Вольфшанце», Гейдрих наконец увидел фюрера, но так и не смог с ним поговорить, после чего Борман сообщил Гейдриху, что надобность в его присутствии отпала. Через восемь месяцев Гейдрих был убит. Так был убран с поля бюрократических сражений глава политического сыска и репрессивного аппарата рейха. Как знать, не приложил ли и к этому убийству руку вездесущий «коричневый кардинал»?
Обеспокоенный (лучше поздно, чем никогда) сосредоточением реальной власти в руках Бормана, министр пропаганды Геббельс приступил к активным действиям (точнее, противодействиям). Он собрал на секретное совещание министра вооружений Шпеера, министра экономики Функа, министра юстиции Тирака, фельдмаршала Мильха (как доверенное лицо Геринга) и отстраненного от всех дел и постепенно спивающегося, но все еще горящего жаждой мести руководителя Германского трудового фронта (нацистского варианта профсоюзов) Роберта Лея. Присутствующие пришли к необходимости положить конец всевластию Бормана по причине порожденной последним административной неразберихи и возобновить эффективную деятельность кабинета министров по управлению страной.
Так начал оформляться заговор Геббельса против Бормана, к которому присоединились практически все, кто еще обладал хоть какой-то реальной властью в рейхе, — за исключением лишь министра внутренних дел Фрика и СС-рейхсфюрера Гиммлера. 9 марта 1943 года Геббельс открыл боевые действия. Воспользовавшись отсутствием Бормана, он приехал в ставку фюрера «Вервольф» и при активной поддержке Шпеера приступил к обличению «коричневого кардинала».
В это время в рейхе велась кампания по борьбе с торговцами черного рынка и их покровителями. Кампания началась по инициативе Бормана, и нет ничего удивительного в том, что под огнем критики и разоблачений оказались лишь враги Бормана: министр внутренних дел Фрик, министр сельского хозяйства Дарре, глава государственной службы трудоустройства Гирл и ряд других высокопоставленных военных и государственных деятелей. Поэтому Геббельс и сделал акцент в своей пламенной речи на разоблачении коррупции в личной канцелярии фюрера и шикарном образе жизни многих партийных боссов.
Во втором эшелоне наступления должен был действовать официальный преемник фюрера рейхсмаршал Геринг, которому отводилась роль ударной силы, призванной разрушить до основания крепость под названием «Борман». Геринг настроился на борьбу весьма решительно и даже записался на прием к фюреру, но… Обеспокоенный Борман был прекрасно осведомлен о слабом месте «героя Первой мировой войны», «второго человека в партии» и предложил Герингу вульгарную взятку: 6 миллионов марок из ФАГ в обмен на спокойствие фюрера. Рейхсмаршал не устоял перед столь соблазнительным предложением и… беседа с фюрером не состоялась. Проинформировав своих обескураженных соратников о предательстве Геринга, Геббельс саркастически заметил: «Все на свете имеет цену, — зато теперь мы знаем, что рейхсмаршал стоит ровно шесть миллионов рейхсмарок».
Геббельс понял, что проиграл. И отказался от создания «антибормановского фронта». Но, как впоследствии выяснилось, Борман ничего не забыл. Он вообще ничего не забывал и никого не прощал. Когда после неудачного путча военных в 1944 году генерал Фромм расстрелял пятерых заговорщиков, ему поставили это в вину: дескать, заметал следы своего участия в заговоре. Фромм был арестован и в конце концов казнен, хотя факт его участия в заговоре доказать не смогли. За что казнили генерала? Ответ прост: во время Первой мировой войны Борман служил денщиком офицера в том самом полку, которым командовал Фромм. Дабы не попасть на передовую, Борман прилежно чистил офицерские сапоги, но унижений не простил. Справедливости ради следует отметить, что «комплекс денщика» Борман преодолевал не только расправами с теми, кто олицетворял старую армию: он всегда держал в своем шкафу более тридцати пар идеально начищенной обуви.
Воистину миром правят не люди, а их комплексы!
Стиль работы Бормана сложился вполне очевидно: неусыпное интриганство и стремление взять под контроль все связи фюрера. Поэтому внезапное возвышение Цольмера и его вхождение в круг лиц, имеющих доступ к фюреру, просто неизбежно должны были привлечь внимание Бормана.
Изучив Цольмера, Борман обратил внимание на его фанатичную любовь к фюреру и граничащую с идиотизмом простоту и решил, что тот представляет собой идеальный инструмент политической интриги. Борман всячески способствовал карьере Цольмера, который к весне 1945 года получил звание СС-бригаденфюрера. Борман не раз использовал Цольмера в своих целях, а в марте 1945 года решил, что пора нанести удар по доселе неуязвимому Дитриху. И роль оружия в этом ударе должен был сыграть новоиспеченный СС-бригаденфюрер Цольмер.
В начале марта 1945 года Дитрих собрал свою 6-ю танковую армию в Венгрии, в районе между озерами Балатон и Веленце. Ему ставилась задача организовать в составе группы армий «Юг» разгром 3-го Украинского фронта генерала Толбухина и установить оборонительный барьер к востоку от венгерских нефтяных полей. Операция получила название «Весеннее пробуждение». Приказ фюрера о наступлении Дитриху привез лично Цольмер. В обеспечение внезапности операции категорически запрещалось проводить предварительную разведку местности в районе наступления, дабы не насторожить русских.
— Это безумие! — воскликнул Дитрих. — Тут кругом болота, в которых увязнут мои танки.
— Фюрер предусмотрел все! — не терпящим возражений голосом заявил Цольмер своему бывшему командиру. — Болота замерзнут и станут проходимыми. Я уже говорил на эту тему с командующим группой армий «Юг» генералом фон Вёлером, и он полностью поддержал мнение фюрера.
— Я слышал о полководческом гении фюрера, но не подозревал, что он еще и метеорологический гений, — проворчал Дитрих. Цольмер не уловил скрытой иронии и потому не побежал в гестапо, а постарался утешить Дитриха:
— Не беспокойтесь, оберстгруппенфюрер. Я немедленно отправляюсь в первый танковый корпус, чтобы повести его в бой. Чтобы выполнить задание фюрера, я лично возглавлю передовые части. Хайль Гитлер!
— Именно это меня и беспокоит, — процедил сквозь зубы Дитрих в спину Цольмера.
Командир корпуса СС-обергруппенфюрер Присс оторопело взглянул на Цольмера, потребовавшего передать под его командование 1-ю танковую дивизию СС, но, увидев письменный приказ фюрера, лишь махнул рукой.
5-го марта первый танковый корпус СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и две кавалерийские дивизии СС пошли в атаку. На головном танке с эмблемой «Лейбштандарта» (отмычка на фоне щита) гордо торчала из люка фигура Цольмера.
