Через некоторое время раздался осторожный стук в дверь.
— Господин унтерштурмфюрер! Это я, Мюллер. Они ушли, так что все в порядке.
Услышав голос толстяка, Швальбе успокоился, подобрал с коврика парабеллум и вылез из-под кровати. Хозяин в двух словах изложил ему суть проблемы, и Швальбе покрылся испариной.
— Британские солдаты могут нагрянуть сюда с минуты на минуту! — воскликнул он. — Несите мой мундир и сапоги, мне необходимо немедленно отправляться в Будвайз.
— Э-э… видите ли, господин унтерштурмфюрер, — замялся хозяин, косясь на парабеллум. — Мне очень жаль, но… Дело в том, что… э-э…
— В чем дело, болван?! — заорал Швальбе. — Хватит мямлить! Ты хочешь, чтобы англичане повесили меня на твоих воротах? Немедленно неси мундир, глупая скотина!
Парабеллум уперся стволом в лоб господина Мюллера. Прикосновение холодной стали мгновенно вернуло толстяку способность внятно изъясняться, и он предельно кратко и ясно обрисовал ситуацию: когда внезапно нагрянул британский оккупант, то он лично, господин Мюллер, проявил незаурядную смекалку и успел утопить в сортире гестаповские сапоги и мундир. Чем спас жизнь унтерштурмфюрера Швальбе. На награду господин Мюллер не претендует, потому что является бескорыстным патриотом Германии.
То, что выслушав эту историю, Швальбе не продырявил башку господина Мюллера, убедительно свидетельствует о том, что гестапо комплектовалось людьми нордической выдержки и истинно арийского хладнокровия. Швальбе ограничился вполне мирным замечанием:
— Ах ты, старая свинья! Если бы смерть не была искуплением для такого дряхлого пня, я бы разнес тебе твою тупую башку вдребезги!. И если бы твоя жена не была толстой старой каргой, я бы ее изнасиловал в самой извращенной форме, которую знает история человечества! Но для тебя такая кара будет лишь прощением. Поэтому попозже я придумаю что-нибудь другое.
Произнеся эффектную тираду, Швальбе уселся в кресло и погрузился в размышления. Впавший в прострацию господин Мюллер бугрел рядом соляным холмиком в ожидании печальной участи. Наконец Швальбе развил тезис дальше:
— Господин Мюллер! Убедительно прошу вас подыскать мне подходящую одежду. Мне необходимо срочно убыть в Будвайз по делам службы.
Господин Мюллер ожил.
— Да-да, господин унтерштурмфюрер! Мы вас оденем в лучшем виде… Вы увидите, что лучше и быть не может!
Пятясь задом и склоняя голову в поклоне раболепия, господин Мюллер покинул комнату с такой быстротой, что ей позавидовал бы любой спринтер. Не прошло и пяти минут, как он постучал в дверь комнаты и проблеял:
— Господин унтерштурмфюрер! Пожалуйте! Все готово.
Швальбе обозрел приготовленную для него одежду и пришел в ужас. Собственно, хозяин мог предложить ему одежду лишь из своего гардероба, который хоть и был достаточно обширен, но явно не подходил по размеру: рубашку господина Мюллера Швальбе вполне мог дважды обернуть вокруг тела, но рукава пресловутой рубашки заканчивались у него чуть пониже локтей. После долгих размышлений и ругательств Швальбе остановился на пиджаке и брюках. К счастью, в гардеробе господина Мюллера нашлись забытые кем-то из постояльцев кальсоны и теннисные туфли, вполне подходившие по размеру. Остальное можно было пережить.
Облачившись в отобранную штатскую одежду, Швальбе констатировал, что стал похож на нечто среднее между чудом спасшимся из-под бомбежки беженцем и деревенским сумасшедшим. Сходство с вышеуказанным персонажем добавляла щетина, которую Швальбе не рискнул сбривать из-за внезапно развившейся на нервной почве идиосинкразии.
Впрочем, проблема с одеждой была решена, и осталось разрешить проблему транспорта. Прочувствовавший, что немедленный расстрел ему не грозит, господин Мюллер на радостях пожертвовал гестаповцу свой велосипед. Увидев велосипед, Швальбе буквально скорчило от внезапного приступа воспоминаний.
— Ненавижу велосипеды! — вскричал он, потрясая кулаками. Впрочем, фраза не имела отношения к конкретным действиям, поскольку Швальбе немедленно вскочил на велосипед и помчался к шоссе, даже не простившись с гостеприимными хозяевами.
Редко имея дело с велосипедами, Швальбе не знал одной весьма существенной вещи: как тормозить велосипед? Поэтому он настолько разогнался на спуске, что не смог вовремя свернуть на шоссе и сквозь кусты пулей пролетел в реку.
Река вовсе не была Волгой, — и даже не Влтавой в ее среднем течении. Поэтому Швальбе, рухнув на мелководье, больно ушиб ноги и спину о камни. И это не считая расцарапанного в кровь лица.
Но мужественный ариец Швальбе стойко перенес выпавшие на его долю испытания. Он выбрался на берег и с неукротимой арийской энергией устремился к цели своего путешествия — Будвайзу. Коего ему достичь было не суждено, ибо по пути ему встретилось боевое охранение подразделения Шубаха: декоративного танкового батальона несостоявшейся дивизии СС «Валленштайн».
Батальон хоть и был декоративным по численности техники и личного состава, но вот порядок в нем пока оставался военным. Задержанного пешего оборванца солдаты благополучно доставили в штаб и представили под проницательные очи СС-гауптштурмфюрера Шубаха.
Шубах внимательно выслушал задержанного и сразу составил о нем конкретное впечатление. «На шпиона не похож: уж больно идиотская легенда. Начальник гестапо города Фридрихсбрюк! Что может быть нелепее? Ведь это легко проверить».
Шубах отправил задержанного в камеру и вызвал к себе начальника штаба СС-оберштурмфюрера Биттнера.
— Биттнер! Надо проверить кое-какую информацию. Запросите Прагу: не числится ли в рядах службы безопасности и полиции безопасности протектората некий унтерштурмфюрер Швальбе?
Биттнер был исполнительный работник и немедленно отправился исполнять указание руководства. До перевода в войска СС он служил в штабе люфтваффе и уже там обратил на себя внимание двумя наиболее выпуклыми чертами характера: специфическим ассоциативным мышлением и ранним склерозом.
Получив указание от Шубаха, Биттнер направился в штаб, мгновенно переварив информацию в соответствии с особенностями своего мышления. «Служба безопасности и полиция безопасности». Ага! Речь идет об офицере гестапо, а годом раньше гестапо арестовало хорошего знакомого Биттнера по имени Фридрих. Следующей ключевой точкой было звание унтерштурмфюрер: первое офицерское звание, следовательно, его можно запомнить как «зеленый офицер». И, наконец, фамилия Швальбе. «Ласточка. Хм! Простая фамилия». Запомнить — проще некуда!
Но когда Биттнер дошел до аппаратной и засел за телеграф, то проверенная многолетним бюрократическим опытом система дала небольшой сбой. «Недотепа Фридрих — гестапо. Зеленый офицер — унтерштурмфюрер, младшее офицерское звание. А фамилия? Какая-то птичья…»
Биттнер некоторое время прослужил во Франции, поэтому совершенно непроизвольно в его памяти всплыл фельдмаршал Шперрле. «Ну, конечно! Воробей! Вот такая его фамилия». И Биттнер недрогнувшей рукой отправил телеграмму в Прагу: «Прошу срочно сообщить, не числится ли в аппарате службы безопасности и полиции безопасности протектората Богемия и Моравия СС-унтерштурмфюрер Шперрле». В ожидании ответа Швальбе поместили в отдельную камеру с персональной парашей.
