Впрочем, для того чтобы быть своим в этом кругу, совсем не
обязательно иметь в кармане «золотую» кредитку, достаточно появиться на
вечеринке в качестве сопровождающего лица кавалера или дамы. Если понравитесь,
члены тусовки начнут передавать вас по эстафете. Тут главное – не растеряться и
постараться сбегать под венец. Естественно, через пару месяцев последует
развод, но тусовка примет вас, и среди ее членов вы найдете второго супруга,
третьего, четвертого.
В России долгое время не было по-настоящему богатых людей.
Наши тусовщики кочевали с фуршета на фуршет, частенько имея в кармане аккуратно
сложенный пакет, куда, оглядываясь по сторонам, сгребали с тарелок пирожки,
бутерброды и фрукты. Согласитесь, это не настоящий jet-set, а пародия. Но потом
положение изменилось. Сейчас я могу вам назвать с десяток москвичей, ведущих
тусовочный образ жизни в европейском понимании этого слова.
– Что, он был так богат?
Любой другой на месте Алешки мигом бы задал вопрос: «А тебе
какое дело? Зачем пришла?»
Но Зырянов слишком долго вертится в кругу светских лиц,
поэтому самое приятное для него – это посплетничать о ближнем. Схватив
крохотулечную чашечку кофе, модельер закатил накрашенные глазки:
– Богат? О, мой бог, он альфонс, жиголо. Хочешь расскажу,
каким образом Стасик оказался на плаву? Впрочем, ты не торопишься?
– Абсолютно нет, но мне сказали на входе, будто у тебя
несметное количество дел.
– Фигня, – отмахнулся Леша, – до семи я свободен, вечно Лола
путает, вот завтра сумасшедший денек, прямо на части разорвут, а сегодня могу
слегка расслабиться и получить удовольствие. Стасик – титан.
– В каком смысле?
– В прямом.
– Хочешь сказать, что он силен и благороден, как полубог?
Лешка тоненько захихикал:
– Вовсе нет, просто наш Стас ухитрился превратиться из
шестерки в козырного туза. Ну, слушай.
Глава 7
Откуда Стас Комолов появился в Москве, не знал никто. Просто
один раз на очередную премьеру, куда ломанулся весь бомонд
[6], Анна Лапшина
появилась в сопровождении безукоризненно одетого молодого человека. Народ,
собравшийся в зале, глядел в основном не на сцену, а на парочку, устроившуюся в
седьмом ряду партера, на самых лучших местах для тех, кто желает посмотреть
балет. Анечка только-только отметила семидесятилетие, но после пяти или шести
операций, проведенных лучшими косметологами Европы, дама выглядела максимум на
пятьдесят. Злые языки поговаривали, что оборотистые доктора откачали у Лапшиной
жир с задницы, а потом нарастили с его помощью бюст дамы. Кое-кто хихикал,
видя, как Аня старательно сохраняет на лице серьезное выражение, потому что
после всех подтяжек она не могла улыбаться. Некоторые дамы, злоязыкие, как все
существа женского пола, ехидно замечали:
– Лапшина, конечно, косит под молоденькую, только, когда она
садится, у нее приоткрывается рот.
Если услышавший это заявление человек был простоват, то
обязательно следовал вопрос:
– Почему?
И тогда милейшие дамы охотно поясняли:
– Кожи на теле не хватает, все поотрезали и натянули.
Но сколько бы ни капал у сплетниц яд с языков, как бы ни
кривились они при виде точеной фигурки Лапшиной, факт оставался фактом: она
выглядела неприлично молодо. Еще она страшно злилась, когда кто-нибудь величал
ее по отчеству, и, кокетливо протягивая незнакомцам тоненькую ручку с бледной
кожей, чирикала:
– Рада видеть вас, меня зовут Анечка.
Лапшина знала, что возраст дамы выдает в основном не лицо, а
шея и руки. Поэтому без раздумий согласилась на процедуру сведения при помощи
жидкого азота старческих пигментных пятен.
И еще, мужчины, которых Анечка укладывала в свою постель,
были молоды, хороши собой и… бедны. Целый год Стас носил за Аней шаль, подавал
ей пальто, открывал дверь автомобиля и танцевал на вечеринках. Но потом он,
очевидно, надоел Лапшиной, и она передала мужика своей доброй знакомой Элен
Войнович. Элен была любовницей Комолова чуть больше месяца, чем-то он не угодил
Войнович, и в декабре Стас засветился в консерватории вместе с Ренатой Горской.
С тех пор он то и дело маячил с разными дамами и стал достаточно обеспеченным
человеком. Богатые, стареющие тетки делали ему подарки. Одна преподнесла
машину, другая квартиру, третья – золотой «Роллекс».
– Он что, не работал? – прервала я Лешку.
Зырянов хитро прищурился:
– А то ты не знаешь!
– Откуда бы?
– Ой, Дашка, – погрозил мне пальцем Леша, – мне-то можешь не
врать. Арина все рассказала.
– Кто?
– Да ладно передо мной Ваньку валять!
– Я никого не валяю, просто ничегошеньки не понимаю. Кто
такая Арина?
– Сладкова, предпоследняя любовь Стаса, ой, целый роман.
– Почему предпоследняя? – удивилась я.
Лешка ухмыльнулся:
– Сколько мы лет знакомы?
– Лучше не считать, а то у меня испортится настроение!
– Ага, поэтому-то, Дашутка, не надо ничего из себя корчить!
Уж мне-то известно, отчего Арина последние два месяца бесится!
– Отчего?
– От того, что Стасик от нее свильнул.
– Куда?
Секунду Зырянов вертел в руках мундштук, потом выпалил:
– К тебе.
– Ко мне! Ты с ума сошел!
– Вовсе нет, Арина мне все рассказала.
– А ты вывалил эту идиотскую версию милиции, ну, знаешь!
Плохо владея собой, я схватила длинную деревянную линейку и
со всего размаха стукнула ею о журнальный столик. Раздался сухой треск, и у
меня в руках остался неровный обломок.
– Эй, эй, – попятился вскочивший на ноги Зырянов, – ты того,
поосторожней, ну сказал, и чего?
– А того, – заорала я, – что из-за твоей идиотской болтовни
меня считают той женщиной, которая отравила Стаса из ревности! Ну, быстро выкладывай,
что натрепал и отчего у тебя появилась сия кретинская мысль!
Алексей снова плюхнулся в кресло:
