На звонок домофона никто не спешил, поэтому я подождала,
пока из двери вышла дама в кожаной куртке, и прошла в подъезд. Вопреки ожиданиям
внутри не оказалось лифтера, наверное, жильцы считали, что домофон убережет их
от всех неприятностей.
Впрочем, тут царила чистота, слегка пахло хорошими духами и
стояла парочка искусственных деревьев в темно-зеленых кадках, а в лифте висело
чистое зеркало и не торчали черными обломками подожженные кнопки.
На лестничную клетку выходило три двери, выглядевшие на
первый взгляд деревянными, но я знала, что они на самом деле стальные, причем
отличного качества. Оксана недавно сделала ремонт и поставила себе подобную. Я
подошла к той, которая была украшена цифрами сто девяносто один, и прикусила
губу. Вверху, примерно на уровне моих глаз, красовалась белая полоска бумаги с
круглыми синими печатями.
Постояв в задумчивости пару минут, я позвонила в сто
девяностую квартиру. Мигом над головой вспыхнул свет, и с потолка прозвучал
голос.
– Вам кого?
– Простите, я пришла к Арине, а на двери странная бумажка.
Загремел замок, высунулась дама лет шестидесяти в элегантной
светло-бежевой блузке и темно-коричневых брюках. Одного взгляда ей хватило,
чтобы определить, сколько стоит мой летний костюм и в каком бутике приобретены
туфли и сумочка. Полностью удовлетворившись результатами осмотра, женщина
осторожно поинтересовалась:
– А зачем вам Арина?
Я ослепительно улыбнулась в ответ:
– Будем знакомы, преподаватель французского языка Жюли
Сезам. Арина подписала контракт и собирается на работу в Париж, вот и решила
слегка подучить язык, мы договорились сегодня заниматься, я пришла, а девушки
нет.
– Вы француженка? – недоверчиво переспросила дама.
– У меня мать русская, а отец парижанин.
Москвичи любят иностранцев, что, в общем, глупо. В странах
Европы преступность ничуть не меньше, чем в России, а в Париже, как и в Москве,
хватает наркоманов, готовых ради вожделенного укола или кокаиновой дорожки на
все. Но отчего-то, поняв, что видят перед собой гражданина другой страны,
вернее, жителя дальнего зарубежья, обитатели нашей столицы мигом отбрасывают
всякую бдительность и начинают улыбаться. Причем украинцы, молдаване, грузины и
азербайджанцы подобной реакции не вызывают.
– Ах, дорогая, будем знакомы, меня зовут Марианна
Максимовна, – затарахтела дама, – так вы не в курсе?
– А что случилось?
– Входите, входите, милая, – засуетилась Марианна Максимовна.
Меня буквально втащили в просторный, обставленный белой
кожаной мебелью холл. На диване сидела девочка лет девяти, которая мигом
заныла:
– Ну, бабуся…
– Потом, Наточка.
– Ну помоги…
– У нас гости!
– Ну буся!
– Ната, – сердито ответила Марианна Максимовна, – вот придет
мама, она и напишет. Я ведь не владею французским.
– Ага, – шмыгнула носом девочка, – мамуся только отругает,
а-а-а…
Я выхватила из ее рук до боли знакомый учебник Може и
спросила:
– В чем проблема?
– Вот, – всхлипнула девица и ткнула пальцем в упражнение.
Так, понятно, следовало написать вместо точек
вспомогательные глаголы. Вообще-то их всего два, «avoir» и «кtre», то есть
«иметь» и «быть», но люди, только начавшие изучение французского языка,
частенько впадают в отчаяние, отказываясь понимать, в каких случаях употребляют
«avoir», а в каких «кtre».
– Давай карандаш.
– Держите, – всхлипнула девочка.
Если у Марианны Максимовны имелись какие-то подозрения на
мой счет, то они разом все отпали после того, как ее внучка, радостно
выкрикивая: «Ну спасибо, вот суперски вышло!» – убежала в детскую.
– А что, если нам хлебнуть чайку? – засуетилась хозяйка. – Надо
же, как вы мигом разобрались с грамматикой. Кстати, мы давно ищем для Наточки
репетитора. Не хотите походить к нам?
Я улыбнулась:
– Спасибо за приглашение, но я не беру детей, с ними
требуется специальная методика, со взрослыми проще. Кстати, занятия со мной
дорогое удовольствие, думаю, Арина сама бы не смогла оплатить курс, ей кто-то
помог.
– Ах, Арина, – закатила глаза Марианна Максимовна и
потянулась к чайнику, – знаете, когда мы покупали эту квартиру, то четко
заявили в риэлторской конторе: «Нам нужно элитное жилье, с нормальными
соседями». Агент заверил, что нет никаких проблем, мы въехали и обнаружили:
дверь в дверь с нами проживает проститутка!
– Арина – манекенщица, – подначила я пожилую даму, – вас,
очевидно, ввел в заблуждение яркий макияж и супермодные одеяния девушки.
– Девушки, – фыркнула Марианна Максимовна, – умоляю вас! На
этой особе пробы негде было поставить. Домой она являлась, как правило, в пять
утра, частенько подшофе, нередко вместе с кавалерами или шумными компаниями. Весь
дом спит, а на нашей лестничной клетке кавардак, шум и гам. Как-то раз я ей
сделала замечание. Ничего особенного, крайне вежливо. Столкнулась с ней в лифте
и попросила: «Уважаемая Арина, не могли бы вы не так буйствовать по ночам. У
нас девочка постоянно просыпается».
Арина наморщила хорошенький носик и процедила:
– Квартира моя собственная, что хочу, то и делаю.
– Но лестница-то общая, – нашлась Марианна Максимовна.
– А ты на меня в КГБ пожалуйся, старая жаба, – с милой
улыбкой на лице отозвалась Арина…
– Ужасно, – покачала головой пожилая дама. – С тех пор все
ее, так сказать, кавалеры и гости стали мусорить под нашей дверью и лепить на
нее жвачку. Отвратительно.
Естественно, Марианна Максимовна прекратила всякое общение с
Ариной, даже не здоровалась, случайно столкнувшись с наглой девицей на
лестничной площадке. Впрочем, и девушка проходила мимо дамы с презрительно
поджатыми губами.
Представьте теперь изумление Марианны Максимовны, когда
позавчера, где-то около девяти вечера, в ее квартире раздался звонок. Бдительно
глянув на экран видеодомофона, дама увидела Арину. Поколебавшись пару секунд,
она все же отворила дверь. Арина сделала шаг, вытянула вперед руки, потом
пошатнулась, из ее груди вырвался страшный, клокочущий хрип.
– Что? – перепугалась до обморока Марианна Максимовна. –
Господи, Арина!
