– Машина сломалась, – пояснила моя новая знакомая, но
секьюрити ничего не сказал в ответ.
Отчего-то он, выпучив глаза, уставился на меня.
– Пойдемте, Дашенька, – радушно предложила Наташа, – наш дом
последний, вон там, у леса.
Мы двинулись по безукоризненно выметенной дорожке. Внезапно
мне стало не по себе, и я обернулась. Охранник разговаривал по мобильному
телефону, не спуская с меня глаз.
– Странный парень, – пробормотала я.
Наташа тоже обернулась и пояснила:
– Новенький, он тут едва ли месяц работает, не привык еще,
наверное, из бывших военных, они все такие, нерасторопные.
Оставив в большом холле куртки, мы двинулись в гостиную.
Наташа принялась отдавать горничной указания по поводу чая, я молча
разглядывала мебель. Скользнула глазами по столу, стульям, креслу, наткнулась
на буфет и вздрогнула.
На полированной полке стояла большая фотография женщины в
траурной рамке. Несмотря на то что снимок был явно сделан лет десять тому
назад, я сразу узнала… Дарью. Свою тезку, любовницу Стаса Комолова, бабушку
похищенного Петеньки, ту самую Дашу, которую убили на тропинке в лесу.
– Это кто? – отбросив всякие церемонии, поинтересовалась я,
указывая на портрет.
– Моя свекровь, – пояснила Наташа, – в нашей семье недавно
произошла самая настоящая трагедия…
Но я уже не слышала ее. Все кусочки разрезанной картинки
мигом встали на нужные места. Тёма – это Арсений. Тот самый удачливый
бизнесмен, который посадил свою мать в золотую клетку. Вроде Дарья говорила,
что он работает в сфере услуг. Помнится, я еще удивилась, каким образом можно
столь быстро разбогатеть, делая ремонт людям. Оказывается, он торговец
наркотиками, а Наташа – мать украденного ребенка. В голове вихрем взметнулись
мысли. Комолов, Вадим, Соня… Хотя, может, ошибаюсь, Тёма – это уменьшительное
от Артема.
– Что случилось? – испуганно схватила меня за руку Наташа.
– Ваш муж Арсений Петров?
– Откуда вы знаете? – изумилась Наташа.
– А почему его зовут Тёма?
– Детское прозвище, – ответила Наташа, – его мать
рассказывала, что он в детстве боялся оставаться в комнате без света и всегда
говорил: «Тёма нет, тёма нет». Тёма – так он называл темноту. Вот и осталось с
ним это слово вместо имени.
Я схватила Наташу за плечо.
– Слушай, твой сын жив! Я даже знаю место, где его до
недавнего времени прятали.
Вся кровь отлила у хозяйки от лица. Серые глаза стали
огромными, и в них заплескалась чернота.
– Вы кто? – прошептала она. – Кто?
Продолжая судорожно сжимать ее хрупкое плечико, я принялась
вытряхивать все, что знала: про убийство Стаса, смерть Арины и Дарьи, гибель
Риты, пожар в квартире Свиньи, непонятную кончину Сони и глупую гибель Вадима.
Про то, что по моему следу с высунутыми языками бегут ищейки, а главное, о том,
что Петенька в добром здравии.
Глаза Наташи делались все больше и больше. Наконец она резко
спросила:
– И где варежки?
– У меня, в сумке.
– Покажи!
Слегка удивленная ее грубым тоном, я принялась рыться в
ридикюле. Где же крохотный пакетик?
– Вы не сомневайтесь, – болтала я тем временем, – Петечка
жив, скорей всего, его можно найти. Если мальчика не убили сразу, значит, он
нужен похитителям. Впрочем, думается, эту женщину, которая увозила ребенка из
квартиры Свиньи, будет очень легко обнаружить! Понимаете, до меня только что
дошло, каким образом это можно сделать!
– Ну и как? – напряженным голосом поинтересовалась
несчастная мать. – Интересно послушать ваши соображения.
– Я уже говорила, что ревнивая Настя Полищук следила за
Стасом, она увидела, как он с «женой» и «сыном» садится в автомобиль. Девушка
чуть не сгрызла от досады угол дома, за которым пряталась, но все же отметила,
что на «супруге» Комолова костюмчик от Зырянова. Леша мой хороший знакомый,
вещи он шьет эксклюзивные и, естественно, хорошо помнит, кто заказывал тройку,
да еще такую оригинальную, красно-бело-синюю. Хотите, прямо сейчас смотаемся в
Дом моделей, и имя негодяйки, укравшей мальчика, у вас в руках!
– Давайте варежки! – выкрикнула Наташа.
Голос ее звенел от плохо сдерживаемого волнения. Впрочем,
женщину можно понять. Я рылась в сумке, но под руку, как назло, попадалось
что-то ненужное: расческа, носовой платок, губная помада. Пальцы нащупали
длинный, непонятный предмет. Я вытащила его наружу. Ну надо же! Ручка-пистолет,
забавный прикол, который я забыла вернуть Модестову, вот раззява, нехорошо
получилось…
– Варежки… – прохрипела Наташа, – живей.
– Наверное, дома забыла.
– Едем к вам, скорей.
Я последний раз залезла в кошелку и вытащила пакетик. Наташа
выхватила его из моих пальцев. Ее глаза погасли, из лица ушло напряжение.
– Они, – пробормотала женщина, – точно! Говорите, их нашла
официантка Алена из кафе «Манеръ»?
Я кивнула:
– Именно. Понимаю ваше волнение, но ради ребенка вам следует
держать себя в руках.
– Да, конечно, – кивнула Наташа, – вы правы! Мы можем прямо
сейчас поехать к Зырянову?
– Да, – кивнула я без всяких колебаний.
Вообще говоря, я собиралась расспросить Наташу о Тёме, но
речь идет о жизни крохотного ребенка, которого травят снотворным. И потом,
поговорить можно и в машине.
– Только прихвачу кошелек, – подхватилась хозяйка.
Я молча принялась сгребать в сумку рассыпанные вещи.
Наташа вернулась через мгновение.
– Пошли лесом, – сказала она, – моя машина не работает, по
тропинке быстрей доберемся до шоссе.
– Можно вызвать такси на дом.
– Долго ждать, больше часа, быстрей бомбиста взять.
Мы вышли через маленькую дверь и побежали вдоль забора.
– Иди вперед, – предложила Наташа, – узко очень.
Я покорно двинулась по извилистой тропке, чувствуя
неприятное волнение. Где-то тут лежало тело несчастной Дарьи, убитой
грабителями.
Внезапно на плечо упало дерево. Удар был настолько силен,
что я свалилась на бок и заорала:
