«Да», – сказал кто-то внутри Дара. Губы сами с запозданием произнесли то же слово:
– Да…
Махо удовлетворенно крякнул.
– И где же он?
– Здесь их несколько, – пораженно прошептал Дар. – Там, в дальней лощине, – два, и еще двух уилисов я чую за снежным взгорком. Ближе всех этот, за кустами справа, в тридцати прыжках.
Ощущение было удивительным. Он чувствовал так, словно его тело бесконечно вытянулось, и Дар ощущал окружающее пространство как часть самого себя. Каждую деталь он мог ощущать отдельно – форму, температуру, шершавость или гладкость поверхности. Это были почти тактильные ощущения…
– Молодец, – прошептал старик. – Ты делаешь успехи. Ты очень нравишься траве.
Дар повернулся, и взгляд сам собой привычно сфокусировался на Ю-махо. В тот же миг волшебство оборвалось. Он снова стал просто самим собой, оторвавшись от волшебной связи с окружающим пространством.
– Не отвлекайся! – прикрикнул Ю-махо недовольно. – Ты только что делал очень хорошо!
Дар снова повернулся к заснеженному полю и близким скалам. На этот раз расфокусировать взгляд и передать видение уголкам глаз и плечам было проще. Это даже не было зрением, это было что-то среднее между пониманием и ощущением.
– Посмотри на ближнего горняка. Какого он цвета? Самка это или самец?..
В ближайшей расщелине, края которой покрывали цепкие низкие кусты, видно ничего не было. Но только для глаз. «Плечами» Дар мог чувствовать гораздо большее. Животное предстало перед ним сквозь закрывающие его скалы и снег.
– Это самка. Белая, с длинной зимней шерстью… Она встревожена, потому что чует наше присутствие по запаху.
– Хорошо, ты делаешь правильно. – Голос махо стал тихим, словно теперь он боялся спугнуть уилиса. – Теперь тебе нужно поймать ее.
– Поймать? – удивился Дар. – Как? Она бегает по горам быстрее меня, и никакого оружия у меня нет.
– Ты имеешь все, что тебе нужно иметь, – успокаивающим тоном произнес Ю-махо. – Просто спроси об этом у своей травы.
– Как «спросить у травы»?
Дар снова повернулся к старику, и волшебство опять рассеялось.
Махо внимательно посмотрел ему в глаза.
– Быть тангром, – сказал он, – это значит жить в союзе с цнбр. Но быть махо – это нечто большее. Это значит делиться своей жизнью с цнбр. Каждый из вас что-то отдает для этого. Ты делишься своим телом. Трава делится своим знанием. Это очень справедливо. Но только совершенные тангры готовы к этому!
Концепция была захватывающе глубока, когда-нибудь он обязательно продумает ее. Однако сейчас Дар все еще не представлял, как исполнить указание Ю-махо.
Каким-то образом старик знал о его затруднениях.
– Нет смысла рассказывать тебе то, что ты можешь узнать у своего тела. Ты здесь сегодня для того, чтобы учиться. Пробуй!
Дар не совсем понимал, что делать. Но нужно было с чего-то начинать. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза – он привык так сосредотачиваться – и обратился в глубь себя с вопросом. Однако внутри уже не было так спокойно, как прежде. Оттуда вдруг выметнулся цветной взрыв, бешеный калейдоскоп образов, ощущений, воспоминаний, впечатлений! Перед глазами возникли просторные виды степи и холмов, в ушах зазвенели обрывки криков.
«Твое имя и имя твоего рода?!» – громкогласно лязгнул беспощадный голос Саудрака…
«Я Док-Атор, корня Акотора, элитар а'Зардата!» – скрежетали в ушах слова Док-Атора…
«Под латниром живут корни, что связывают птенца с гнездовьем», – слышался вкрадчивый голос Куаргира…
«Это „азы латнира“. Моя цнбр, клан, род и знак Хуурадана», – мягко говорил Ходват…
Пронеслись леденящие кровь, вибрирующие крики дромов, вопли сражающихся и умирающих тангров, остро укололи прилепившиеся в черноте ночи к бедру гладкие червяки-изляни…
Дар был сметен этим шквалом информации, опрокинут, он тонул в ней…
– Тебе не нужно закрывать глаза, – толчок Ю-махо вернул его в нормальный мир, – иначе будет сложно сосредоточиться. Ты сейчас слишком открыт. Просто расфокусируй зрение и спрашивай траву!
Дар кивнул, жадно глотая воздух распахнутым ртом. Встряска была такой, что сердце продолжало напряженно колотиться. Он был слегка ошарашен наплывом образов собственной памяти.
Он расфокусировал взгляд, стараясь не акцентироваться ни на чем. Предметы послушно расплылись, раздвоились. Дар подключил плечи. Мир дрогнул и как будто надвинулся на него. На этот раз Дар мог более детально оценить свои ощущения. Окружающее стало черно-белым и цветным одновременно. Он смог сделать различие: мутное раздвоенное изображение, идущее от глаз, имело цвета, тогда как зональное ощущение от плеч было схематическим, черно-белым. Дымчато стояли горы на фоне голубизны неба… И вдруг все перевернулось, изображение от глаз стало бледнеть и меркнуть красками, в то время как общее пространственное чувство, схватываемое плечами – или чем там еще – наливалось жизнью, цветом. Чем дольше Дар «смотрел» этим способом, тем больше различных ухищрений ему удавалось. Он мог выделять предметы, и только они становились ясно видимыми, цветными, осязаемыми. Также он мог переключаться на растения или живые существа. Каждое из них имело свой собственный цвет, и однако же все, как группа, имели общий оттенок. Процесс завораживал, и Дар попеременно сосредотачивал внимание то на одних деталях окружающего мира, то на других…
– Не давай уводить себя в сторону! – Голос махо на этот раз звучал тихо и вкрадчиво, но он был измененным, словно старик говорил через воду. – Иначе ты будешь поглощен этим до бесконечности!
Дара моментально вынесло из поглощенности кустами, где он только что находился, и вернуло назад, к месту, где они сидели со стариком. Но некоторый опыт уже накопился, и он сумел не потерять при этом состояния полного видения.
– Поймай горняка! – напомнил «подводный» голос махо. Возможно, изменение его тембра было связано с состоянием «смотрения плечами»?
На этот раз Дар сосредоточился на уилисах, и они тут же высветились все вместе, разбросанные тут и там в окружающем пространстве. Они были видны, как желтые пятна умеренной светимости с розоватой точкой в центре. Их было много – десятки и десятки вокруг. Некоторые находились рядом – та самая пятерка, скрытая от глаз. Остальные были разбросаны по горам, близким и дальним, спрятанные в склонах, впадинах, расщелинах, замаскированные среди снега своим белым мехом, укрытые каменными уступами. Никогда простым зрением Дар не смог бы представить, сколько их вокруг. Едва только он заинтересовывался одним из них – горняк тут же высвечивался ярче. Он будто переносился ближе, или это внимание Дара каким-то невероятным образом приближалось к нему, делая его четче, выпуклее, живее… Дар мог видеть его как покрытое мехом животное, стоящее в снегу, или как оранжевое пятно, почти повторяющее физиологические контуры, с розовой точкой в центре.
