За округлым валом Царакклана начиналась жилая зона. Городище росло, как каменное растение, лучевидно развиваясь от центра. Огороженные глиняными заборами в полтора роста тангра, продольные дворы расходились длинными лепестками, узкими у центра и значительно расширяющимися к внешнему периметру. Застройка была строго однообразной: сферические домики-ататы лепились ближе к центру, просторные квадратные строения располагались по краям. Снаружи кварталов шла окружная дорога, за которой высился внешний насыпной вал с деревянным частоколом. Четыре улицы, ориентированные по сторонам света, вели от стен Царакклана к четырем внешним воротам. Одна из дорог сейчас упиралась в багровый закат.
Дром с легкостью перешагивал заборы, и Дару открывались все новые детали местного быта. Каждый дом имел открытый с улицы внешний двор. Тут росло обязательное дерево, сидел подстриженный грибом куст, стояла деревянная или каменная скамья. У многих домов здесь же располагался колодец. Белый глиняный забор с деревянными воротами ограждал внутреннее пространство. За воротами, позади небольшого внутреннего двора, стоял дом – крепкое прямоугольное сооружение из камня или глины, с плоской ровной крышей. Рядом могли находиться хозяйственные строения и хлев. В задней части дома плоская крыша меняла угол, становясь наклонной, и уходила к земле. Здесь начинался интимный дворик – своеобразная сфера отдыха, усаженная деревьями и обставленная, согласно клановому рангу владельца дома. Часто встречались квадратные беседки, широкие скамьи, ухоженные кострища, а иногда и небольшие бассейны. Поверхность декоративного камня была покрыта искусной резьбой, а то и мозаикой. Не требовалось особого воображения, чтобы представить тут наполненные негой вечера, красивые закаты, столы, уставленные изысканными яствами, мужчин и женщин в ниспадающих одеждах, пьющих искрящиеся напитки…
Но клановая война ворвалась в эти сады, затмевая их дымом пожарищ, неся разрушение и смерть.
За внутренним двориком поднимался аккуратный атат с круглой купольной крышей. Сам вид атата – невысокого, приземистого – рождал идею о неких подземных помещениях под ним. Конечно, там могли быть и склады, хотя по тщательно ухоженному виду было ясно, что это не хозяйственные постройки. Дар уже не сомневался – именно в ататах скрывалась цнбр дома. А городская трава скорее всего была в Царакклане, в том большом дымящемся провале. За сферическими ататами шла высокая земляная насыпь с тщательно разрыхленной землей. Двор в этой части был очень узким и упирался в заднюю стену забора, за которой начиналась внутренняя круглая улочка перед белым валом Царакклана. Если эта цнбр имела достаточно длинные корневища – семейные плантации вполне могли достигать центрального парника Царакклана.
Разрушению подверглись именно округлые ататы. Пробитые тяжелыми лапами громадных скакунов, они чернели проломами в сферических крышах, извергая дым и кислое зловоние. В противоположность этому квадратные дома все до единого были целы, разве что двери выломаны.
Следы борьбы были видны в каждом дворе – разбитые глиняные плошки, обрывки одежды, сломанные вещи, следы запекшейся крови на земле и стенах, бродящие без присмотра домашние животные. То тут, то там лежали неподвижные тела скехов и а'зардов, в основном женщин и стариков. Лишь несколько раз встретились крупные мужские тела, залитые кровью и лишенные латниров. Но мужчин, на счастье Саудрака, было мало. Очень мало.
Разрушение Изир-дора уже прекратилось. Весть о коварстве кх'отров ошеломила хуураданских мстителей. Месть врагам обернулась вероломным нападением на союзника. Грубое веселье и смех будто отрезало. Зловещая тишина висела теперь над Изир-дором, каждый из воинов прикидывал последствия этой ошибки для обоих кланов. Отаруги хмуро поглядывали на террасу третьего этажа. Ждали сигнала к отходу.
Но Саудрак почему-то медлил.
Ходват догрыз свое мясо, по-прежнему молчаливый и напряженный. Дара вдруг заинтересовало его внутреннее состояние. С чего бы парню особо мучиться? Вид пробитых крыш и окровавленных трупов должен быть привычен ему, как небо. Он – часть этого мира. Все просто тут: найти врага, убить, оторвать латнир, громко расхохотаться…
– Послушай, Ходват.
– А-э?
– Зачем тангры срезают латниры убитых врагов?
Юноша рассмеялся и резко ударил головой о плечо – жест, который Дар видел в первую ночь у Шурата. Удар был нешуточный – могли и мозги сплющиться.
– Удивляюсь тебе, Дарат. Такой сильный и тренированный, языки знаешь… Кто-то потратил много времени, обучая тебя всему этому. А простые вещи тебе будто забыли рассказать.
– Может, и рассказывали, да я их забыл.
– Ага… А язык кх'отров помнишь!
Дром переступил еще через один забор, направляемый твердой рукой юного всадника. Дар ухватился за опорные ремни, чтобы не выскользнуть из седла, когда тело животного наклонилось.
– Латнир побежденного врага – это трофей воина. Тебе не надо длинными словами рассказывать о своей доблести, если пара десятков латниров украшают стены твоего дома. Это дает все – почет в клане, ранг в отряде. И корням нравится.
– А у меня нет ни клана, ни дома, где я могу повесить их, – пробормотал Дар. – Выходит, они мне ни к чему.
– Дарат, – Ходват участливо обернулся и со значением посмотрел ему в глаза, – ты великий воин! Когда мы вернемся в Хоргурд, наши мастера сделают на твоем панцире очень красивые насечки. Поверь мне! И лучшие талисманные кольца на руки и ноги выкуют. Я обещаю тебе это. Самые мягкие девушки будут щурить глаза, глядя на тебя…
– Годится, – кивнул Дар, – считай, что мы договорились. А в клан меня примут?
– А то поедем в Карн. Возьмешь в жены девчонку из моего рода и наши примут тебя! Я расскажу, как ты сражался! Я покажу твои латниры! Они еще будут гордиться!
– Будут ли? – с сомнением покачал головой Дар, слушая, как зачастил возбудившийся Ходват, упиваясь предвкушением событий в Карне. – Будут ли…
* * *
В некогда белой одежде, а ныне в присыпанном пылью рубище, старик полулежал у глиняной стены. Он был в своем дворе-лепестке, в той узкой части, что выходила к Кольцовой улице и Царакклану. Самое важное место в его жизни. Самая важная вещь в его жизни…
Сейчас Царакклан был растерзан.
Боль в спине и груди, пронизывающая все тело, была ничтожной по сравнению с кровавой бездной в душе. Жестокая длань смерти накрыла родной Изир-дор, вырвала клановую святыню, выжгла ее дотла. Дым и печаль – все, что теперь осталось от жизни; жалкой жизни старика, увидевшего смерть своей цнбр…
Цветок пытался нейтрализовать его боль, но он был уже не всесилен. Он и сам был вывалян в пыли, умирая недалеко от своего сожженного атата.
Старика звали Зордаор.
Еще вчера он был уважаемым старейшиной, главой Круга элитаров. Еще вчера его внуки смеялись и играли в древнем родовом доме, а мир казался незыблемым. А сегодня он валялся в пыли и крови, став свидетелем гибели всего, что ему дорого и ценно, – его родных, его Атсинбирг…
