– И… – голос чуть осел; Курт кашлянул, протолкнув в горло колючий ком, и договорил с усилием, предвидя ответ и молясь о том, чтобы ошибиться: – И что же ему было надо?
Глава 12
Пропажу Мозера-младшего обнаружили не сразу: с утра его отец был чересчур увлечен завязавшимися в Кёльне событиями, а мать, всю ночь провозившаяся с вопящим младенцем, проспала дольше обыкновенного и, проснувшись, отсутствию сына у стола не удивилась, решив, что тот уже убежал в лавку к отцу. Лишь далеко за полдень оба осознали наконец, что его чрезмерно долго не видно нигде, а когда случилось небывалое, и Штефан не явился к обеду, припомнились и убийства детей, и походы их сына в Друденхаус, и даже причина, по которой он столь назойливо докучал майстеру инквизитору…
Сегодня в рабочей комнате Керна вновь был устроен разнос – но теперь, едва сдерживаясь, чтобы откровенно не повысить голоса, выговаривался Курт, взбудораженный и злой, исступленно меряя шагами небольшую комнатку, по временам останавливаясь в шаге от Ланца и порой забывая о присутствии начальства рядом. Тот долго слушал безмолвно, лишь изредка переглядываясь с застывшим в таком же нерушимом молчании Керном, и на сослуживца смотрел тяжело из-под красных от усталости век.
– Послать вас надо было куда подальше – всех, с вашими советами! – наконец почти выкрикнул Курт, обессилев, и упал на табурет подле стола, уронив голову в ладони и яростно стиснув пальцами виски.
– Так и послал бы, – наконец, разомкнул губы Ланц. – Ты следователь второго ранга, имеешь нерушимое право самостоятельно решать, надлежит ли вести дознание или нет, – я и тогда тебе это сказал.
– Что я сам виноват – без тебя знаю, – уже тихо и изможденно откликнулся Курт, глядя в темные доски старого стола. – Собственную репутацию поставил выше дела – вот что случилось. Побоялся показаться глупцом; и перед всеми вами в том числе.
– С себя не снимаю вины, однако…
– Я должен был повести себя так, как учили в академии, над которой вы здесь так любите глумиться, – оборвал Курт бесцеремонно. – Должен был разобраться сам. Проверить все, любое, даже самое глупое подозрение. Должен был исполнить то, что исполнять обязан.
– Гессе снова предается самоистязанию, – с легким раздражением пробормотал Ланц. – У Вальтера в комнате и часовне Друденхауса надо поставить ведерко с пеплом, чтобы ты в любое удобное время мог посыпать им голову.
– С чьим пеплом? – уточнил Курт мрачно.
– Только сейчас ты четверть часа кряду обвинял Дитриха во всех смертных грехах, теперь себя, – негромко заговорил Керн, и он поднял голову, глядя в лицо начальству с тоской. – Но истина в том, что не виноват здесь никто. Ты сам это понимаешь. Это, как ты говоришь, primo. А второе – никто, Гессе, еще не сказал, что эти сказки о шкафах имеют под собою основание.
– Вы снова за свое? – ожесточенно вытолкнул Курт, рывком поднявшись, и, забросив остатки почтительности по отношению к вышестоящему, с грохотом уперся кулаками в столешницу, нависая над сидящим недвижимо майстером обер-инквизитором. – Вальтер, Господи, парень пропал из собственной комнаты ночью, тела нет – что вам надо еще!
– Ты кулачонками на меня не постукивай, – одернул его Керн, глядя на подчиненного тем не менее, сострадающе и незлобиво. – Хальтер-младший тоже исчез из своей комнаты. Кристина Шток также не была отыскана в течение первых суток. И кроме малефиков, Гессе, в этом городе все еще существуют обыкновенные, заурядные преступники…
– Нет, – отрезал Курт убежденно. – Сейчас даже грабежей нет – спросите у бюргермайстера, за последние дни ни единого. Они сидят тихо; не в их интересах провоцировать власти. Несколько краж – и все.
– Майстер Керн сказал… – начал нерешительно Бруно, сегодня незаметный, как никогда, и понурый, точно груженный камнями тяжеловоз; Курт нетерпеливо обернулся к подопечному, и тот продолжил чуть слышно: – Майстер Керн вчера сказал, что мы не знаем, каких событий ожидать. Не знаем, чего эти ребята добивались своими жертвами, что начнется этим утром… Быть может, вот оно? И все жалобы Мозера-младшего на говорящие шкафы – лишь совпадение? Или именно его… исчезновение – это очередная их уловка, с тем, чтобы по нервам ударить побольнее…
– Послушай своего помощника, – кивнул Керн, и Курт распрямился, глядя на начальника сквозь злой прищур:
– Нет. Теперь я решать буду сам. Как верно заметил Дитрих, ранг позволяет.
– О моем ранге не забывай, Гессе, он-то мне позволяет несколько более…
– В моих сопроводительных бумагах, если я не ошибаюсь, есть примечание от ректората святого Макария – если я решу вести расследование, если на какое-либо дело обращу внимание, вам рекомендовано оказать мне всяческое содействие. И на примере моего прошлого дела, Вальтер, вы должны были убедиться в том, что это имеет под собою основание.
– Ну, пусть так, – согласился Керн. – И что же ты намерен делать, в таком случае?
– Пойду в дом Мозеров и осмотрю комнату.
– Veto
[81]
, – отозвался Керн тотчас. – Когда Друденхаусу было нечем заняться, я исполнял рекомендацию святомакарьевского ректората, тогда – я мог сидеть и ожидать, чем увенчаются твои прозрения, теперь же все иначе. И без того ты положил полчаса на избиение Дитриха и собственное бичевание; все, довольно. В Друденхаусе сотня подозреваемых и свидетелей, в Кёльне тысячи готовых к мятежу и резне недоумков; на твои изыскания у нас попросту нет времени.
– Я иду в дом Мозеров, – тихо, но непреклонно повторил Курт. – Ваши указания, Вальтер, я полагаю ошибочными, посему намерен действовать в соответствии с собственными заключениями.
– Голову теряешь, Гессе, – предупредил обер-инквизитор тихо; устремленный на него начальственный взор Курт снес стоически, не отведя взгляда и не убавив тона.
– Не сказал бы, – твердо выговорил он и развернулся к двери, кивнув на нее подопечному. – Со мной, в Друденхаусе от тебя все одно толку нет.
– Veto, – донеслось в спину снова, и Бруно приостановился, в растерянности переводя взгляд с одного на другого. – Стоять, Хоффмайер. Шаг в сторону порога – и чаемая свобода станет отдаленнее еще лет на десять.
Мгновение подопечный нерешительно мялся, переступая с ноги на ногу посреди комнаты, и, наконец, чуть слышно проронил:
– Простите, майстер Керн. Я тут не решаю – я ведь не Друденхаусу принадлежу, а академии; стало быть, его приказ для меня выше вашего.
На миг в каменных стенах нависла тишина, в которой слышно было, как затаил дыхание даже Ланц, привыкший в обращении с майстером обер-инквизитором к некоторой вольности.
– Бунт на корабле? – спокойно, с опасной мягкостью в голосе осведомился, наконец, Керн. – Может, на мое место сядешь, Гессе?
– Может, когда-нибудь и сяду, – откликнулся Курт и решительно, не колеблясь более, вышагал в коридор.
