«Каспар, держись, я иду».
Марго вынуждена была закрыть глаза, чтобы майор не увидел навернувшиеся в них слезы.
— Если вы не хотите, чтобы я вас соблазнил, быть может, вы позволите мне помочь собрать необходимые средства? Если то, что я слышал, соответствует правде, кое-что из ваших вещей представляет интерес для моих друзей. Говорят, путешествуя по Индии, ваш супруг нашел какую-то старинную флейту, это так?
— Меер!
Кого это зовут? Чей это голос?
— Меер?
Всмотревшись в дрожащий и сияющий воздух, она увидела лицо. Другое лицо, другая эпоха. Металлический привкус во рту исчез. Ей уже не было холодно. Но тоска… тоска была невыносимой.
— Меер?
Меер понимала, что с ней только что произошло: она испытала подробное, но ложное воспоминание, состряпанное ее сознанием, чтобы справиться со стрессом, вызванным исчезновением отца. Приблизительно так же во сне подсознательно реальные события переводятся в символы и воображаемые действия. Но только сейчас она не спала. И в этом единственное отличие. Так же в точности и в детстве ей наяву грезились сны. Вот только если все на самом деле обстоит именно так, почему горе и страсть какой-то незнакомой женщины засели так глубоко в сердце самой Меер?
ГЛАВА 14
Вена, Австрия
Суббота, 26 апреля, 22.45
Черный седан мчался на Давида, и на какое-то мгновение у него мелькнула мысль шагнуть вперед, прямо под колеса. Однако инстинкт самосохранения взял свое, и он в самый последний момент отпрыгнул назад. Журналист проводил взглядом скрывшуюся в темноте машину, запоминая ее номер. Что это было, водитель-лихач? Или умышленное покушение? Как далеко зашел Вассонг, продав его? Давида пугала не смерть, а мысль оказаться в тюрьме наедине со своими воспоминаниями. За двадцать лет в журналистике он повидал достаточно много заключенных, чтобы понять, что только дышать, есть, справлять естественную нужду и спать — это еще не значит жить. Ялом решил, вернувшись в гостиницу, связаться по электронной почте со своими знакомыми в Интерполе и попросить их проверить по номеру машину. Он понимал, что если за рулем сидел один из людей Абдула, вряд ли удастся привязать машину к ФНОП. И все же можно будет исключить некоторые другие варианты.
Перейдя на противоположную сторону улицы, журналист оказался на территории музея Марии-Терезии, в чопорном саду, разбитом со строгой геометрической определенностью. В этот момент у него зазвонил сотовый телефон. Взглянув на номер звонившего, он принял вызов. Помощница Тома Пакстона подтвердила, что интервью с главой «Глобальной службы безопасности» состоится завтра днем, как и было назначено. Давид заверил ее в том, что обязательно придет.
Оставшись в журналистике после случившейся с ним трагедии, он без труда получал все необходимые сведения, не вызывая подозрений. На самом деле это оказалось пугающе легко. Когда после его смерти будет опубликована статья, над которой он сейчас работал, раскрывающая злоупотребление своим положением и двойной подход к источникам информации, скорее всего, пострадают другие журналисты, но для Давида Ялома впервые в жизни что-то было важнее укрепления «четвертой власти». Лишив себя семейных радостей, работая по выходным, отодвигая все остальное на второй план, когда нужно было идти по горячему следу, он отдал своему ремеслу все — и что получил взамен?
Долгие годы освещения проблем терроризма и глобальной безопасности научили Ялома: ни одна новая и более совершенная ловушка никогда не сможет избавить мир от стоящих перед ним проблем, и такие люди, как Пакстон, должны перестать делать вид, что это им по силам.
Вот почему Давида беспокоило то, кто управлял тем черным седаном. Он скрывался не только от Абдула и его головорезов, но и от полиции и таких охранных фирм, как «Глобальная служба безопасности», обеспечивающих безопасность конгресса МАСБ. Его ищут — не Давида Ялома, а безымянную, безликую угрозу, маячащую в тени, нацеленную на срыв конгресса. Давиду было хорошо известно, как руководят своими фирмами такие люди, как Пакстон: они не ждут, когда опасность даст о себе знать, а изобретают сотни гипотетических сценариев нападения и заранее обдумывают, как от них защититься. В ближайшие пять дней его будут искать, даже не зная его имени и не имея его фотографии, и он должен подготовиться лучше своих противников. Вот почему Давид сейчас находился в музее.
Проходя к величественной лестнице, он с трудом подавил желание оглянуться и проверить, не следят ли за ним. Если за ним действительно следят, ему ни в коем случае нельзя показать, что он обнаружил слежку. Вместо этого Давид смотрел себе под ноги, сосредоточив взгляд на едва заметных углублениях в середине каждой ступени, вытертых миллионами посетителей, поднявшихся по этой лестнице.
В вестибюле Давид сверился с планом музея и направился в библиотеку, где у него была назначена встреча. Там он предъявил свои документы более молодой из двух библиотекарш. Внимательно изучив все бумаги, та подняла взгляд и улыбнулась.
— Значит, вы работаете над статьей об авторе, Германе Брохе, — сказала она, и хранилище раскрылось перед Давидом, словно пещера Али-Бабы.
— Да, — солгал он. — В своих письмах он упоминал о том, что работал в этой библиотеке, и мне бы хотелось взглянуть на те материалы, на которые он ссылается… вот список… в основном это старые гравюры, книги и карты.
На самом деле никаких таких писем не существовало, но обман удался, и через пятнадцать минут Давиду уже принесли из хранилища все запрошенные материалы. Следующий час он просидел в конце длинного деревянного стола, изучая документы и делая пометки в толстой тетради. Наконец Давид дошел до того, ради чего все и было затеяно: до старинного плана города Вены, составленного около 1750 года, с подробным указанием места раскопок древнеримских развалин. Вассонг утверждал, что не существует никаких рисунков и схем подземных лабиринтов, но вот сейчас Давид с мрачным удовлетворением держал перед собой именно такой документ, найденный по одной лишь туманной ссылке в Городском картографическом архиве Вены.
Рисунок выцвел, бумага протерлась на месте сгибов и обтрепалась по краям; однако план определенно создавал ненужные проблемы, поскольку на нем были отчетливо изображены подземные пустоты под тем самым местом, где теперь на Бёзендорферштрассе, дом 12, находился концертный зал. Если кто-либо из «Глобальной службы безопасности» уже видел этот план, существование подземного лабиринта, превращенного Давидом в эпицентр будущего взрыва, будет раскрыто, и он потерпит неудачу.
Встав, Давид прошел по узкому проходу между столами и стульями к столику регистратуры.
— Прошу прощения, — обратился он к той же библиотекарше, совсем недавно проверявшей у него документы и выдавшей ему необходимые материалы. Теперь она оставалась здесь одна.
— Да, герр Ялом, чем могу вам помочь?
— У вас есть данные о том, как часто запрашивались эти бумаги и книги? Мне бы очень хотелось узнать, много ли людей с ними ознакомились.
