— Почему? — спросил Том. Встав, он налил себе седьмой стаканчик кофе.
— По эстетическим соображениям.
— Но мы же используем пуленепробиваемый плексиглас. Пусть скажут спасибо, что мы не притащили стальные решетки.
— Здание является исторической достопримечательностью и…
— Пошли их к такой-то матери, — решительно поставил точку Пакстон. — Какие границы вы установили для сенсорных панелей, измеряющих вес? Я не хочу повторения того, что произошло в прошлом месяце в Вашингтоне.
Член Верховного суда поправился на шесть фунтов после того, как данные о его весе были зашиты в карточку допуска, и его блокировало в воротах.
— Плюс-минус десять фунтов. Этого должно хватить.
Вернувшись за стол, Том снова мысленно прошелся по всем пунктам, затем поднял взгляд на Вайна.
— Значит, остался только оркестр. Вот из-за чего все проблемы? Из-за этих долбаных музыкантов?
— Я как раз перехожу к этому.
— Или стараешься от этого уклониться.
— Я жду телефонный звонок. Я надеялся, мне позвонят, пока я буду докладывать. Том, мы наткнулись на глухую стену.
— Почему они так упорствуют?
— Руководитель оркестра не желает подвергать своих музыкантов «хождению по мукам», как он это называет. Он говорит, что это исполнители с мировой известностью, и он не допустит, чтобы с ними обращались как с преступниками.
— Необходимо срочно решить этот вопрос. — Пакстон собирался добавить еще что-то, но остановился. Читать Вайну нотации нет смысла. Вместо этого он повернулся к его помощнику. — Алана, пришел черед тебе петь и плясать.
Алана Грин, гений математики и других точных наук, в восемнадцать лет окончила Массачусетский технологический институт и с тех пор работала в «Глобальной службе безопасности». И сейчас, в свои двадцать четыре года, она оставалась самым молодым сотрудником компании. Она была всего на год старше дочери Тома. Алана начала было говорить, но тут у Керри зазвонил сотовый телефон. Взглянув на дисплей, секретарша Пакстона ответила на звонок.
— К нам поднимается Давид Ялом, — сказала она, закончив разговор.
— Давайте подождем, — обратился к Грин Пакстон. — Устроим небольшое представление для прессы.
— И еще одно, — продолжала Керри.
Том вопросительно посмотрел на нее.
— Я только что получила информацию, что, если позволит график, к нам на концерт пожалуют дополнительные гости.
Пакстон поднял брови.
— Говори, не тяни.
— В конце следующей недели вице-президент и министр обороны Соединенных Штатов будут находиться в Восточной Европе. Похоже, оба они — поклонники Бетховена.
ГЛАВА 25
Воскресенье, 27 апреля, 10.15
Давид Ялом уже несколько раз брал интервью у руководителя «Глобальной службы безопасности», и Пакстон встретил его тепло, хотя и несколько смущенно. Он еще не видел Ялома после того, как при взрыве погибла вся семья израильского журналиста. И хотя ему еще никогда не приходилось встречаться с приговоренным к смерти, именно об этом подумал Том, пожимая руку Давиду и глядя в его мертвые глаза. Ялом побледнел и осунулся. Он здорово похудел; казалось, его терзает смертельная болезнь.
— Не желаете кофе? — предложила Керри. — Чего-нибудь выпить?
— Кофе, — сказал Ялом, а затем, словно спохватившись, добавил: — С большим удовольствием.
Достав из кармана темно-зеленого рюкзачка блокнот, он раскрыл его на чистой странице и начал, обращаясь к Пакстону:
— Первым делом, примите поздравления с тем, что вы одержали верх в этом конкурсе. Вам предстоит большая работа.
— А большая работа требует тщательного планирования. Вы готовы?
Рассказывая о проделанной работе, Том внимательно наблюдал за Давидом. Было в журналисте что-то странное: казалось, реакция на мысль отстает от самой мысли на одну-две секунды. Но, слушая, как Пакстон перечислял все основные направления работы своей компании по обеспечению безопасности концертного зала, Ялом без труда следил за его словами, время от времени прерывая его умными и пытливыми вопросами.
Пакстон уже в пятый или в шестой раз работал вместе с этим израильским медийщиком. Ялом вот уже несколько лет освещал конференции МАСБ. За ним закрепилась репутация честного публициста, привыкшего добираться до самой сути. Его дотошные вопросы нисколько не беспокоили Тома; его компания выполнила свою задачу безукоризненно, и он был уверен, что израильтянин не сможет найти какой-либо компрометирующий материал.
— Первым делом мы продемонстрируем вам главную программу безопасности. К сожалению, жареной кукурузы у нас нет, — пошутил Пакстон.
Ялом усмехнулся, как показалось Тому, через силу. Грин нажала кнопку, и, как она и обещала, картинка на экране компьютера превзошла захватывающий остросюжетный боевик. Черные тени, изображающие террористов, пытались проникнуть в концертный зал самыми разными путями, в том числе через грузовой лифт, высаживаясь на крышу здания и пробивая отверстие в стене примыкающего строения. Но во всех случаях охранники и системы сигнализации поднимали тревогу, и боевики неизменно оказывались обезврежены.
— А теперь посмотрим, что произойдет, если уже не посторонний, а человек, имеющий ограниченный доступ в концертный зал, постарается проникнуть в ложи для высокопоставленных гостей…
За исключением Давида Ялома, сидящие за столом прекрасно знали работу всех систем, однако никто не мог оторвать взгляд от программы моделирования, с пугающей правдоподобностью воспроизводящей на экране внутренние интерьеры концертного зала. Для полноты ощущений на заднем плане играла музыка.
— Черт побери, это покруче фильма про Джеймса Бонда, правда, Ялом? — спросил Пакстон, не в силах сдержать переполняющую его гордость.
— Так и хочется послать кого-нибудь по-настоящему и увидеть все в действии, — с тоской в голосе промолвила Грин.
— Ты меня так не пугай, — рассмеялся Том. — Особенно в присутствии прессы. — Повернувшись к Таккеру Дэвису, другому ветерану «Глобальной службы безопасности», входящему в тройку первых заместителей руководителя компании, он сказал: — Теперь твоя очередь, главный инженер. Расскажи нам об особенностях конструкции самого здания.
— Оно старое. Оно запутанное, — начал Таккер. — В нем полно закоулков, в которых полно своих закоулков, но мы работали по двадцать четыре часа семь дней в неделю, и я уверен, что теперь нам известно всё. Мы даже знаем поименно крыс, ползающих по трубам.
— Что-то ты чересчур веселый, — озадаченно заметил Пакстон. Обычно Таккер в присутствии журналистов держался молчаливо и смущенно, не желая раньше времени посвящать прессу в особенности своей работы. — В чем дело?
— Вчера вечером звонила Анджела. — Пауза. — Она беременна.
