Потом, когда она появилась у нас в офисе, мои сотрудники перешептывались, что я привел с собой «Карлу Бруни». На самом деле Катрин раздражает сравнение с Карлитой, ибо она считает себя более красивой. Ну, в чем-то она, пожалуй, права.
Когда она пришла, все подтянулись и сосредоточились. Жан-Кристоф представил ее как своего партнера Катрин Виржинго. Похоже, его «партнером» она стала совсем недавно, потому что, отдавая мне свою визитку, спросила у Жан-Кристофа: «Какой у нас мейл?» Жан-Кристоф суетливо принялся его диктовать, но вскоре кинулся написать.
Потом мы продолжили разговор, прерванный ее вторжением.
Я знаю, что у французских мужчин всегда повышенный градус либидо. Поэтому, когда столь нетипичная для Франции красавица появляется в обществе, кокетничать или строить ей глазки — последнее дело. Будешь где-то в конце длинной очереди, все это заметят, а твой рейтинг снизится.
У таких женщин не бывает недостатка ни в комплиментах, ни в ухажерах, так что я постарался поскорее забыть о ней, от греха, будто ее здесь и не было.
И вдруг, когда человек со шрамом открыл рот, чтобы сказать в очередной раз, почему мне выгодно отдать свою собственность и деньги его компании, Катрин прервала его, и он сразу замолчал и впился в нее взглядом.
У нее оказался немного неприятный голос — видимо, прокуренный, — и часть ее шарма испарилась. Хотя со временем я привык, а потом заметил, что по тембру он похож на голос Патрисии Каас.
Она говорила, приветливо улыбаясь мне и смотря прямо в глаза.
Катрин сказала: «Хватит мурыжить парня. Он просто попал в неприятные обстоятельства и вовсе не принадлежит к тому слою, в котором вы его рассматриваете. Что ему эти несколько миллионов? Это только толчок, трамплин, следует рассматривать наше сотрудничество гораздо шире. Надо помочь ему подняться на тот уровень общества и влияния, который соответствует его возможностям и интеллекту. И тогда вы со смехом будете вспоминать, с каких сумм мы тут начинали».
Вот так и сказала, а потом замолчала, улыбаясь.
Я был ошарашен. Ангел сошел на грешную французскую землю, и, оказывается, не все здесь потеряно. Но самое удивительное, что все присутствующие согласно закивали головами и стали на все лады повторять: «Да, да, так и сделаем».
На этом «совещание» закончилось. Я, честно говоря, был в ступоре, поэтому попрощался и ушел, разумеется не пытаясь подкатить к Катрин или завязать с ней беседу.
Потом, недели и месяцы спустя, мы еще пару раз пересекались с ней, как бы случайно.
Я помню наш первый совместный ужин: она приехала на выставку МИПИМ в Каннах 16 марта 2010 года. Люксембуржцы плюс Жан-Кристоф участвовали в этом мероприятии и по сему случаю пригласили меня на «их» яхту, пришвартованную в порту Канн.
Так обычно делается в Каннах. Дворец фестивалей, известный прежде всего знаменитым кинофестивалем, расположен совсем рядом с портом. Он также используется для проведения других больших мероприятий, например для выставки МИПИМ. Поэтому некоторые компании снимают яхты, стоящие прямо в порту, и устраивают на палубах приемы и коктейли.
Я пришел по приглашению, и там была Катрин.
В этот раз я чувствовал себя обязанным позвать Жан-Кристофа и ее на ужин: все-таки мы приступили к совместному делу — недавно открыли мою компанию в Женеве. Причем Жан-Кристоф уже сполна получил от меня свой гонорар. И вроде дело с кредитом тоже было на мази. Хотя я, надо сказать, не надеялся, что месье Парис и Катрин примут мое приглашение. Обычно на выставках куртье гоняются за новыми клиентами, а со старыми можно поужинать и в другое время.
Сначала именно так и произошло. Я пригласил Жан-Кристофа, а он отказался — сослался на встречу в Ницце. Катрин в это время кого-то охмуряла на верхней палубе и была занята.
Я уехал, но, уже подъезжая к дому, все-таки перезвонил ей из машины, чтобы поблагодарить за приглашение на яхту, и сказал, что сожалею, поскольку они с Жан-Кристофом не могут поужинать со мной. Катрин тут же прямо и без всякого кокетства сказала: «Я могу поужинать с вами. С удовольствием. А Жан-Кристоф пусть делает что хочет».
Ну, раз такое дело, я немедленно перезвонил в хороший ресторан недалеко от ее отеля и договорился об ужине. Потом перезвонил Жан-Кристофу, чтобы он не подумал, будто я за его спиной устраиваю какие-то шашни. Как ни странно, Жан-Кристоф тут же поменял свои планы и выразил самую горячую заинтересованность в ужине с нами.
Вот так мы посидели втроем, и это был первый раз, когда мы с Катрин оказались за общим столом.
Моя жена, Ирина, находилась тогда в нашем доме, недалеко от Канн. Пару недель назад у нас родилась дочь, и Ирина не могла участвовать в вечерней встрече, она была еще не в форме, да и малышку нельзя было пока оставить без родительского присмотра. И я чувствовал себя неловко по отношению к жене, отправляясь на деловой ужин без нее.
Но, надо сказать, Ирина не создавала никаких проблем, наоборот, поддерживала мои усилия по налаживанию контактов, полезных для нового периода нашей жизни.
Говорить за столом было особо не о чем, Катрин всячески расспрашивала обо мне, Жан-Кристоф ерзал, а мне не хотелось говорить о своем прошлом — слишком тяжелыми оказались воспоминания о недавних событиях.
Потому разговор у нас зашел об искусстве.
Удивительно, но Катрин пыталась убедить меня, что выросла в большом поместье, среди скульптур и картин. Однако, отвечая на мои заинтересованные реплики, ничего толком описать или охарактеризовать не смогла.
Вообще, в области искусства и истории она выглядела очень бледно, но я галантно постарался помочь ей выйти из неловкой ситуации, понимая, что она лжет о своем увлечении прекрасным. Хотя, знаете, красивым женщинам прощают и не такое.
Зато она отлично разбиралась в оружии, и поэтому потом мы много говорили об охоте, об упражнениях в стрельбе и о лошадях. Я в свое время занимался конным спортом, но пару лет назад мы с Ириной подарили своих лошадей грумам и перестали ездить верхом, перейдя на гольф.
Еще оказалось, что Катрин хорошо водит спортивные болиды, к тому же она очень близко знакома со многими руководителями «Формулы-1», кажется французами. Она называла некоторые имена, но я не фанат этих грохочущих гламурных повозок и потому сразу все забыл. Попутно Катрин сноровисто прощупала меня насчет денег и моих связей.
Мы закончили наш веселый ужин, и я отвез Катрин в ее отель.
Честно говоря, хотя мы тепло попрощались, я, а возможно, и она не предполагали в ту мартовскую ночь, что нам придется увидеться снова.
Скорее всего, лейтенант Виржинго уже поняла, что я не представляю какого-то выдающегося интереса для высшего эшелона французской контрразведки, к которому она принадлежала. А точнее, для «экономического» подразделения тайной французской полиции ДСРИ. Мы расстались с ней как будто навсегда.
Однако жизнь уже приготовила нам с Кэт неожиданный сюрприз. Теперь нам оставалось только распаковать его.
