Однако каким-то чудесным образом этот самый помпезный «Жорж 5» у нас с Катрин изящно заменился затрапезной брассери и столиком на двоих на узкой терраске.
Как это произошло, я так и не понял. Предлог перемены места встречи тоже не помню. Возможно, Катрин опасалась, что я ускользну от оплаты и ей придется раскошелиться? Черт их поймет, этих русских. Миллионы миллионами, а 1000 евро не лишние.
Она приехала прямо к брассери на своем черном «ренж-ровере» с номерами, на которых с определенным, ненужным вообще-то кокетством были выбиты ее инициалы. Видимо, среди технического персонала в «конторе» у нее тоже немало почитателей.
«Ренж-ровер» — служебная машина ДСРИ. Я видел потом точно такой же у другого офицера «конторы», Оливье Сикузы, и у тех филеров, которые демонстративно сопровождали нашу машину, когда «контора» перешла к тактике открытого присутствия и давления на психику.
Машины ДСРИ полиция не останавливает. Офицеры и их клиенты могут нажраться в хлам и гонять по ночному Парижу — никто им мешать не станет. Машины клиентов, находящихся в разработке, полиция тоже не должна останавливать. Во всех остальных случаях за подобные нарушения вас ждут суд и наказание.
Справедливости ради следует сказать, что, когда ко мне еще в поздних девяностых и в начале нулевых приезжали офицеры ДСТ из Тулона, они перемещались на простом и неприметном «пежо-305».
Хотя это, скорее всего, была просто полицейская служебная машина, потому что я заметил у них мигалку, которую в случае необходимости они примагничивают к крыше одним движением руки. Такие мигалки обычно используют полицейские в штатском, но не секретные службы.
Я приехал на встречу роскошным летним вечером: Париж, кафе, элегантная и, по легенде, весьма состоятельная француженка… Все это напоминало довольно банальное кино. Катрин выглядела уставшей, хотя и бодрилась. Вовсе не похоже было, что у нее день рождения. Я, конечно, привез ей подарок — мы с Ириной выбрали его вместе.
Представьте себе, что ужинаете в компании пчелиной матки прямо на пасеке. Вот что такое ужин в публичном месте с профессиональной соблазнительницей за вашим столиком.
Пользуется ли она феромонами? Черт его знает.
Я, понятное дело, не спрашивал. Но мужчины, особенно французы, в ее присутствии сходят с ума и с какими-то отупевшими лицами пытаются пообщаться с ней. Смотреть на это даже страшно. Реально видишь, как неприглядно выглядит мужской мир глазами красивой, влекущей к себе женщины.
Пришел директор ресторана. Он просто довольно долго тупо стоял и что-то бормотал. Задерживались возле столика официанты. Дедок из соседней компании стал навязчиво угощать сигарами, произнося какие-то бессмысленные фразы… И все вокруг сидели вполоборота, лицом к нам, забыв своих жен, женщин и маленьких собачек.
Мы с Катрин выпили шампанского, поели, уговорили бутылку красного. Потом еще одну. Взбодрились кофе, я в конце концов предложил ей оставить свою машину директору ресторана (который не мигая сидел неподалеку на крае стула и молча ждал своего шанса), вызвать такси для нас и отправиться в какой-нибудь отель, чтобы переночевать.
Сам я, конечно, не имел в виду секс. Я рассчитывал снять два разных номера и не позволял себе даже намека на ухаживания. Именно поэтому ресторатор, грузный француз с испорченным характером, заподозрив во мне то ли импотента, то ли педераста, уже давно сопел неподалеку. Когда я уходил в туалет, он и вовсе присел на мое место за столом.
Правда, как оказалось, у полового была отмазка: они с Катрин уже были знакомы шапочно много лет назад. По крайней мере, она мне так сказала.
Катрин и смеялась, и злилась. Как я потом понял, злилась именно на то, что я никак не ухаживал за ней. Не более, чем за деловым партнером.
Однако Катрин наотрез отказалась от моих планов. Она собиралась еще покутить в Париже и сесть для этого за руль. А потом, под утро, уехать к себе домой, в Нормандию. Это где-то 80 километров от Парижа.
Я пытался образумить свою спутницу, ведь если полиция нас остановит, мы заночуем в «обезьяннике», права отберут, а потом того, кто был за рулем, будут судить. Она в ответ только хохотала, покачивая хорошо сработанным бюстом.
Тогда в отчаянии я собрался взять риск на себя, предложил ей сесть на место пассажира и пустить меня на место водителя. Ерунда! Она наотрез отказалась: ей нравилось щекотать мне нервы. Спорить стало бесполезно. К тому же я сам был немного пьян и сдался.
Был уже второй час ночи, и так мы впервые прокатились по ночному Парижу. С ветерком, можно сказать. В направлении набережных. Рыча мощным мотором, мы стремились в ночной клуб, хозяина которого она знала.
Французы не могут иначе — они все время тусуются у друзей. У них такой менталитет. Вместо того чтобы ехать туда, где тебя никто не знает, они отправляются к знакомым, где к тому же чаще всего еще и скучно.
Катрин позвонила какому-то своему «ами», и когда мы подъехали к месту, он уже встречал нас на улице, нервно переминаясь. Я думал, он проводит нас в заведение. Но не тут-то было. Мужик выглядел перепуганным до полусмерти, хотя скрывал это, но умолял Катрин в клуб не ходить — мол, там частная вечеринка.
Конечно, он нам беззастенчиво врал. Отмазку он придумал, пока мы к нему ехали. На самом деле мужчина боялся, что его увидят рядом с Катрин. Очевидно, он хорошо знал, кто она на самом деле. Этот человек — довольно известная личность в Париже, и я не хочу называть его имени. Внешне он выглядит как мафиозо с картинки. Ну, вероятно, мафиозо и есть: бандит, прирученный «конторой».
Позднее, уже в Дубае, Катрин рассказала мне, что богатого тестя этого парня в свое время нашли в багажнике с дыркой в черепе от пули. Поэтому, скорее всего, зятьку пришлось вскоре познакомиться с агентами тайной полиции, и с этого момента дела у него пошли в гору.
Мне, конечно, все эти нюансы были тогда непонятны. Я просто наблюдал за странным поведением парижан и молча дивился чудному народу.
А тем временем осиротевший зятек обещал нам «чудесный вечер», но подальше от его клуба.
Вот так и получилось, что мы оказались в какой-то дыре все втроем. В силу того, что я родом с окраины Свердловска, а конкретно из района, известного как Уралмаш, страшных с виду рож я навидался, и они меня никак не пугали. Но, с другой стороны, я не понимал, зачем мы взяли на борт этот балласт?
Короче, мне стало скучно.
К тому же я, вероятно, ляпнул за столом какую-то бестактность, и наш мафиозо, не понимая, кто я такой, совсем сник. Повисла пауза, и мне показалось, что я тут лишний. Наверное, Катрин чего-то хочет от своего знакомого, но при мне не может этого сказать.
Поэтому я решительно оставил Катрин на попечение ее старого друга, вызвал для себя такси и уехал, предполагая, что, если у них амурные дела, мне совершенно незачем торчать рядом.
Я уже говорил, что, насколько я могу судить о событиях 2010 года по прошествии времени, перед оборотнями была поставлена задача выяснить, чем вообще я отличаюсь от прочих. То есть задача была поставлена совершенно неконкретно.
