– Знаете, мой бывший муж по вечерам наливался «горючим» по
уши, буянил, дрался, потом спал пару часов, а утром выглядел огурцом. На службе
и предположить не могли, что он пьянчуга.
Никита опустился в другое кресло.
– Ладно, понятно, вы ничего не знаете!
– О чем?
– Господь наградил меня сыном. Великовозрастный Митрофан,
нигде не трудится. Его мать рано скончалась, я мотался по съемкам, в Москве
бывал наездами, мальчика воспитывали бабки. Старухи умерли, когда дитятко
училось на четвертом курсе. Я присмотрелся к нему и ахнул, ну и фрукт, никаких
интересов, кроме девок и шмоток. Гуляка, бонвиван, зазнайка, гедонист… Поймите
меня правильно, я не ханжа, могу пропустить рюмочку, поухаживать за красивой
дамой, только твердо уверен: гулять следует на лично заработанные средства. Я
никогда не брал у родителей на сигареты, да они и дать не могли, лишних денег
не имели. В общем, испортили старухи парня. Куда я ни пристраивал бездельника,
через месяц его выгоняли. Потом Илья начал пить и со временем превратился в
алкоголика. Это мой крест, о нем знают и близкие, и дальние знакомые. Илья
регулярно становился героем скандальных публикаций, он «автор» драк в
ресторанах и всяких хулиганств, но последнее время, из уважения к моим сединам,
бульварная пресса прекратила посвящать ему материалы. Вчера с вами беседовал
Илья, приношу свои глубочайшие извинения, душенька.
– Простите, – пробормотала я, – не хотела никоим образом
ущипнуть вас.
– Вы, ангел, совершенно не похожи на человека, способного на
гадкий поступок, – улыбнулся Волк, – давайте считать инцидент исчерпанным. Увы,
я не управляю Ильей, это мое горе. Стараюсь не роптать и достойно исполнять
божью волю, очевидно, прогневил господа, раз тот наградил меня подобным
отпрыском. Но лучше вернемся к делу, итак, сериал. Мы имеем сценарий?
– Нет, – помотала я головой, – только деньги.
– Сколько?
– На двести серий.
Волк присвистнул.
– Однако! Большой проект. Кстати!
Не успела я моргнуть, как режиссер помчался к книжным
полкам.
– Вот, – азартно воскликнул он, отодвигая стекло, – я давно
думал о Боборыкине. Слышали про такого писателя?
Я порылась в закоулках памяти.
– Боборыкин… Вроде он прожил чуть ли не сто лет, родился еще
при Пушкине, а скончался в сталинские времена, написал много книг!
– Верно! – азартно воскликнул Волк. – Сейчас, увы, он
незаслуженно забыт. А еще имеется Мельников-Печерский с великими романами «В
лесах» и «На горах». Боже! Какой материал! Купеческий быт, монастыри, любовь,
смерть, трагедия и… тонкий юмор. Мы могли бы сделать несколько сериалов,
объединенных одной темой…
Мне стало неудобно. Глаза Волка искрились, руки размахивали,
изо рта потоком лились слова. Право, нехорошо обманывать человека, способного,
словно ребенок, увлечься новой идеей, но мне надо найти убийцу Милы Звонаревой!
– Сценарий станете писать сами, – кивнула я, – с моей
стороны лишь вложение денег и никаких ограничений по творчеству. Вы признанный
гений и лучше знаете, чем привлечь зрителей.
Никита заломил руки.
– Ангел, ниспосланный мне за все страдания, – вы…
– Есть небольшое условие, – быстро перебила его я.
– Какое? – осторожно спросил Волк.
– Главную роль должна исполнять моя сестра Оксана.
– Ну… – протянул режиссер, – кхм, кхм…
– Вот фото! – положила я на стол специально прихваченный с
собой снимок лучшей подруги. – Цветное, отлично передает черты лица, виден
характер.
– Э… э… а она кто?
– Оксана? Только что сказала, моя родная сестра.
– А… а… а!.. Я имел в виду, какое образование у дамы?
– Базовое, актерское, – лихо соврала я, – училась в
театральном, сейчас имеет мелкие выходы, ну типа «кушать подано», понимаете, о
чем речь?
Волк кивнул.
– Угу!
– Оксана мечтает прославиться, она невероятно трудоспособна
и на редкость талантлива, просто судьба не складывается. Фотографии давно в
актерской базе лежат, но внимания к себе не привлекают, вот я и решила помочь
ближайшей родственнице, – соловьем заливалась я.
– Понятно, – вяло ответил Никита.
– Не понравились снимки?
Волк пожал плечами.
– Ну… ничего.
– Вы уж со мной говорите откровенно.
– Симпатичная особа.
– Значит, по рукам?
Никита сел в кресло, вынул из хьюмидора
[11] сигару и
принялся деловито готовить ее к употреблению, вытащил гильотинку, отрезал
кончик… По комнате поплыл тяжелый, удушливый аромат. На мой взгляд, дядечку,
смачно затягивающегося «гаваной» при дамах, следует расстрелять на месте, да и
многие мужчины не способны находиться в одном помещении с таким курякой, не зря
же в дорогих ресторанах имеются специальные гостиные, где скапливаются те, кто
не мыслит себя без сигар.
Отмахнувшись от облака сизого дыма, я повторила:
– Ну, договорились?
– Понимаете, душенька, я человек старой формации. Сейчас
молодежь хватается за любой материал, лишь бы снять кино, и не стесняясь
говорит о заработках, но мне деньги не важны, поймите правильно, я имел все и
сейчас обладаю, так сказать, материальными благами: дачей, машиной, квартирой,
вокруг полно молоденьких дурочек, готовых подстелиться под постановщика,
полагают, что они потом Джульеттой Мазиной
[12] станут. Но мне интересно лишь
одно – самовыражение.
Я кивнула.
– Выражайтесь сколько хотите, только снимите Оксану.
– В главной роли никогда.
– Почему?
– Ну…
– Говорите!
– Э… э… э…
– Не тяните.
– Ладно, – решился Волк, – я совершенно не хочу никого
обидеть…
– Дальше!
