– Не знаю! – окончательно вышла из себя женщина. – Кольке
хорошо, а мне еще Люду на ноги поднимать. Кто поможет, а? Ты? Сомневаюсь сильно!
Хоть другом звался, только кем на самом деле был? Позвонил ли после Колькиного
погребения хоть раз, спросил: «Ниночек, может, надо чего?» Катись прочь, иначе
милицию позову и скажу: в квартиру лез, ограбить хотел! Да ты хуже Никиты
Волка! Да!
– Ты, похоже, и впрямь умом помутилась, – пробормотал
Владлен, испуганный упоминанием фамилии Волк. – Пора в психушку ехать.
– Убирайся, – сообщила Нина.
Дверь хлопнула, Владлен пожал плечами и пошел по лестнице
вниз. С Ниной он более не разговаривал, с дочерью Николая, Людмилой, никогда не
встречался.
– У вас есть телефон Нины? – быстро спросила я.
– Был, – кивнул Владлен.
– Можете мне его дать?
Поэт подошел к огромному письменному столу и начал рыться в
ящиках.
– Вот, – воскликнул он, вытаскивая потрепанный блокнот, – но
он старый, уж и не упомню, когда звонил Нине в последний раз, пишите.
Сев в машину, я схватилась за трубку и стала тыкать пальцем
в кнопки. Отчего-то набор цифр показался мне знакомым, вроде когда-то я часто
набирала его.
– Алло, – прозвенел веселый голосок.
– Можно Нину?
– Тут такая не живет, – быстро ответила девушка.
Горькое разочарование охватило меня, но, решив не падать
сразу духом, я быстро спросила:
– Вы, наверное, обитаете в этой квартире не со дня ее
постройки?
– Нет, – хихикнула девица, – а что?
– Понимаете, тут раньше была прописана моя знакомая, Нина, я
давно не звонила ей, и теперь, получается, совсем потеряла подругу.
– Погодите, маму позову, – сказала новая хозяйка
апартаментов.
Я откинулась на спинку сиденья и услышала хриплое меццо:
– Вы ищете Нину Алексеевну?
– Да, да, именно так, – быстро ответила я, отчества Нины не
знаю, вполне вероятно, что она «Алексеевна».
– Мы купили у нее эту квартиру.
– А где сама Нина? – бесцеремонно перебила я тетку.
– Переехала.
– Куда?
– Понятия не имею, она адреса не оставила.
Я подавила вздох разочарования.
– Но дала телефон, – спокойно добавила бабенка, – просила,
если кто из подруг вдруг интересоваться станет, дать номерок!
– Так что же вы телитесь! – забыв про хорошее воспитание,
заорала я.
Обретя заветный номер, я стала было вновь терзать трубку, но
не успела рука набрать несколько цифр, как бумажка с записями и сотовый
вывалились из вдруг разжавшихся ладоней. Я потрясла головой, потом внимательно
посмотрела на полученный номер. Минуточку, минуточку… Это же домашний телефон
Милы Звонаревой. И тут вдруг в голове моментально сложилась целая картинка.
Нина, Нина Алексеевна, жена Николая Шнеера, воспитывавшая дочь Людмилу! Это же
мать Милы Звонаревой! Кстати, отца подруги я видела всего пару раз и то
мельком, он умер давно. А Звонаревой Милка стала после замужества, она взяла
фамилию Кости. В девичестве Милу звали – Никитина. Но почему не Шнеер? Не знаю,
может, из-за пресловутого пятого пункта. Но она «Николаевна». Люмила Николаевна
Звонарева, с мамой Ниной Алексеевной.
Открытие было столь неожиданным, что я, вместо того, чтобы
звонить по телефону, молча поставила регулятор скорости в нужное положение и
поехала домой. В голове крутились невероятные мысли, Нина Алексеевна вздорная,
очень жадная, эгоистичная дамочка, у старухи снега зимой не выпросить. Даже
если во дворе лежат сугробы, она никогда не разрешит наковырять оттуда малую
толику чужому человеку. Еще Нина Алексеевна искренне считала, что дочь обязана
всегда быть около нее, и закатывала вселенские скандалы Миле и Косте, если те
собирались поехать отдыхать и оставить бабулю дома. При этом мать Кости,
хитрую, мнимую больную Елену Марковну, Нина не считает за человека и,
оказавшись в одной квартире со сватьей, принялась изводить последнюю. А Елена
Марковна, тот еще фрукт, охотно позволяла подначивать себя и специально вела
такие речи, что Нина лезла в драку, в прямом смысле этого слова. Костя с Милой
жили словно на гранате с выдернутой чекой, они постоянно разбирались в
старушечьих скандалах, выясняли, кто прав, кто виноват. Пару раз я случайно
становилась свидетельницей подобной забавы и слушала конструктивные разговоры,
типа:
– Нина обозвала меня дурой.
– Да! Но в ответ на замечание о том, что я безрукая, –
отгавкивалась мать Милы.
– И верно! Вы хотели сварить себе кашу, а та убежала.
– Вам что за печаль?
– Так на квартире у моего сына живете.
– Нет! Это вы на площади моей дочери нагличаете.
И так далее, следующий этап – вызов двух машин «Скорой
помощи» одновременно и торжественный разнос старух по разным комнатам.
Но, несмотря на отвратительный, скандальный характер,
бескрайний эгоизм и абсолютное неумение уживаться с себе подобными, Нина очень
любила Милу. Когда Елена Марковна налетала на невестку с воплем:
– Коли никакой карьеры в театре не сделала, так уходи, сиди
дома, ухаживай за мужем, – то Нина мгновенно бросалась дочери на выручку.
– Молчите, если ничего не понимаете, – орала она, – Мила
гениальна, она себя еще покажет. Просто Константин заедает жену, из-за него
Мила никак не может реализоваться!
И снова вспыхивал скандал. Но потом Мила внезапно взлетела
на коня славы, и Елене Марковне пришлось прикусить раздвоенный язык. Нина
Алексеевна торжествовала, вот уж кто был совершенно счастлив, она теперь первой
кидалась к телефону, снимала трубку и говорила:
– Мать Людмилы Звонаревой у аппарата. Кто? Первый канал? А
какая передача? О, нет! Мила к вам не пойдет, лично мне ваша тема не нравится.
Мобильный дочери? Дорогая, вы с ума сошли? Людочка всегда прислушивается к
мнению мамы, как же иначе! Ваша задача уговорить меня, тогда получите в свое
шоу Милу.
Когда карьера актрисы Звонаревой только начинала
вертикальный взлет, Нина Алексеевна устроила настоящий дебош, требуя, чтобы
дочь значилась в титрах сериала «Стужа» под своей девичьей фамилией «Никитина».
– Звонаревой ты стала случайно, – топала ногами маменька, –
не стоит прославлять чужую фамилию.
